Я торчу в этом городе уже три недели, но его ни разу не видела. Я бы запомнила. Может, и постаралась бы вести себя по-другому. Краснея, я отпустила подол и сразу же прикрыла ладонью вырез. Господи, да у меня все наружу, как у проститутки! На парне был блестящий черный пиратский костюм, в вырезе
воротника виднелся кулон с серым камнем. Маска а-ля Зорро закрывала верхнюю часть лица, широкие шелковые завязки спускались на спину и мешались с волной роскошных черных волос. Он был выше меня почти на полголовы, и, оглядывая его подтянутую фигуру, я гадала, где он так накачался.
«Уж наверняка не на репетиционной базе и не в классе миссис Фейрел, учительницы обществознания», - думала я, глядя, как пляшут по нему разноцветные огни.
- Прошу прощения, - сказал незнакомец и взял меня за руку. У меня перехватило дыхание, но не от его прикосновения. У этого парня был не местный акцент. Он произносил слова медленно и мягко, но с изысканной отчетливостью - похоже, вкус у него что надо. В его речи мне послышались звон бокалов и тихий смех под шум волн на пляже - эти звуки успокаивали и почти всегда убаюкивали меня.
- Ты не отсюда! - брякнула я и наклонилась к нему поближе, чтобы лучше слышать.
Парень улыбнулся еще шире. Его смуглая кожа и темные волосы были для меня почти как целительный бальзам, такие непривычные среди бледнолицых и светловолосых обитателей Среднего Запада - этой тюрьмы, в которой я томилась.
- Я здесь на время, - отозвался парень. - Можно сказать, учусь по обмену. Как и ты. - Он оглядел ся с презрительным видом. Вокруг нас все танцевали - с ритмом у них была беда, а с оригинальностью и подавно. - Сплошные коровы, а?
Я засмеялась. Но только бы он не подумал, что я какая-нибудь тупица.
- Точно! - едва не заорала я и потянула его к себе, чтобы перекричать шум. - Но я не по обмену учусь. Я из Флориды. Мама живет там на Западном побережье, а я застряла тут с папой. Полный ужас, правда? А ты хотя бы уедешь домой.
Кстати, откуда ты, мистер Потрясный Пират?
Словно из глубин его памяти поднялся и долетел до меня сырой, чуть затхлый запах отлива. Может, кому-то он и не по душе, но я едва не расплакалась. Я скучала по своей старой школе. По своей машине. По друзьям. И с чего мама так на меня разъярилась?
- Да, домой, - повторил незнакомец с одурманивающей улыбкой и кончиком языка облизнул губы. - Давай отойдем. Мешаем им... ну, танцевать.
Мое сердце забилось сильнее. Двигаться не хотелось. А вдруг он уйдет или, еще того хуже, кто-нибудь возьмет его под руку да и уведет?
- Потанцуем? - робко предложила я. - Музыка непривычная, но ритм хороший.
Он расплылся в улыбке, и от облегчения мое сердце снова застучало быстро-быстро. О боже! Кажет ся, я ему нравлюсь. Он выпустил мою руку, отступил на шаг и...
На мгновение я забыла обо всем и просто смотрела. Нет, никакого выпендрежа, совсем наоборот. Закружи он меня так, что я вытерла бы тут все полы подолом, это смотрелось бы не так впечатляюще. Но он двигался медленно.
Поймал мой взгляд - глаза у незнакомца были серо-голубые, - улыбнулся из-под своей загадочной маски и протянул мне руку. Я перевела дыхание, мои пальцы скользнули в его теплую ладонь, и он вовлек меня в свой танец.
Музыка стала основой, на которой он выводил узор, а я изо всех сил старалась от него не отставать. Покачиваясь, мы поворачивались на каждый второй удар. Я расслабилась и просто танцевала; не думать было даже проще. Бедра и плечи двигались легко и послушно - и во мне начало расти какое-то волнение.
Все вокруг по-прежнему быстро дергались, а мы танцевали медленно, все ближе друг к другу, глаза в глаза. Я все наполнялась уверенностью и наконец позволила незнакомцу вести, пока бьется музыка и мое сердце вместе с ней.
- Здесь меня обычно зовут Сетом. - Он чуть не загубил этот чудесный миг, но потом его рука нежно обвила мою талию, и я склонилась к нему. О да. Такто лучше.
- Мэдисон, - представилась я. Мне нравилось танцевать медленнее всех. Но от грохота быстрой музыки сердце летело вскачь, и в этом слиянии крайностей танец казался еще более дерзким. - Я тебя раньше не видела. Ты выпускник?
Пальцы Сета на легкой ткани моего платья напряглись, а может, он просто притянул меня еще ближе.
- И лучший в классе. - Он наклонился ко мне, чтобы не кричать.
Отблески цветных огней играли на его лице и фигуре. Я словно летала. Да Джош яйца выеденного не стоит! Вот это, я понимаю, бал!
- Тогда ясно, - я запрокинула голову, чтобы заглянуть Сету в глаза и понять, о чем он думает. - А я младше.
Он улыбнулся, не разжимая губ, и я почувствовала себя маленькой девочкой под надежной-пренадежной защитой. Улыбка расползлась до ушей. На нас уже глазели, вокруг то и дело оборачивались и останавливались. Надеюсь, Джош смотрит как следует. Назови-ка меня теперь стервой!
Руки Сета скользили по моей талии легко, нетребовательно. Он позволил мне танцевать, как хочу, и я дала себе волю: все больше страсти в каждом движении. В здешнем захолустье такое видели только по телевизору! Губы мои дрогнули. Вот он, Джош, и с ним тот морячок, с которым они все это время болта ли. Джош побелел от злости, я жеманно улыбнулась ему.
- Пусть знает, что ты не с ним, да? - желание послышалось в голосе Сета, и я тут же перевела взгляд на него. - Он тебя обидел, - продолжал загадочный пират, и мой подбородок покалывало от прикосновения его смуглых пальцев. - Пусть увидит, что потерял.
Еще мгновение я колебалась, - конечно, это будет уж очень зло, - но потом неожиданно для себя кивнула.
Сет медленно остановился и плавно притянул меня к себе. Он хотел меня поцеловать. Точно. Это было видно по каждому его движению. Сердце заколотилось, я запрокинула голову, чтобы наши губы встретились. Вокруг останавливались посмотреть на нас, одни смеялись, другие завидовали. Я закрыла глаза и чуть качнулась, чтобы поцелуй длился в танце.
Этого-то мне и надо было. Там, где мы касались друг друга, меня омывали волны жара, разливаясь по всему телу и поднимаясь вновь, ведь Сет прижимал меня к себе все крепче. Никто никогда так меня не целовал, и я боялась дышать, чтобы не разрушить очарование. Мои руки лежали на талии Сета, и я тоже прижималась к нему, а он поддерживал ладонью мой подбородок и обнимал меня так бережно, словно я
могу разбиться. На вкус он был как дым от костра. Мне хотелось еще - но нет, я-то знаю, что к чему.
В груди у Сета будто тихо пророкотал далекий-далекий гром. Объятия сделались еще жарче, и я вся задрожала. Это был уже совсем другой поцелуй.
Я в смятении отстранилась, и хотя задыхалась, но голова была ясная, я даже повеселела. В страстном взгляде Сета мелькнуло легкое удивление, он не понимал, почему я отстранилась.
- Это же только игра. Теперь он будет мудрее. И ты тоже. Не стоит из-за него страдать.
Цветные огни бешено вертелись, музыка все гремела, безразличная к нашему поцелую. Все стало другим, но изменилась только я. Моя рука по-прежнему лежала на талии Сета. Я наконец отвела от него взгляд. На щеках Джоша выступили красные пятна, он явно злился.
Я вскинула брови, взяла Сета под руку и сказала:
- Пойдем.
Вряд ли кто-нибудь решится бросить мне вызов теперь. Только не после этого поцелуя.

- Я живу к югу отсюда, - сказала я, когда мы выехали на шоссе, и Сет повернул, куда я указала. Позади нас покачивались огни фар - это Джош ехал следом. Я устроилась поудобнее. Вот бы Сет предложил мне куртку! Но с тех пор, как мы сели в машину, он не сказал ни слова, даже ни разу не взглянул в мою сторону. Прежде он был весь ловкость и уверенность, а теперь... предвкушение? Не знаю почему, но я встревожилась.
Словно почувствовав это, Сет повернулся ко мне и продолжал вести, не глядя на дорогу.
- Слишком поздно, - сказал он тихо, и я почувствовала, что бледнею. - Так просто. Я ведь сказал им, это будет просто, ты же молоденькая и глупая. Едва ли стоило так стараться ради тебя. И уж, конечно, никакого удовольствия.
- Что, прости? - у меня пересохло во рту.
Сет перевел взгляд на дорогу, потом снова на меня. Он еще прибавил скорости, я отшатнулась от него и схватилась за ручку дверцы.
- Ничего личного, Мэдисон. Ты всего-навсего имя в списке. Или, я бы сказал, душа, которую нужно срезать. Важное, но все-таки просто имя. Они сказали, ничего не выйдет, а теперь ты станешь моим пропуском в высший круг. Ты и твоя маленькая жизнь, которой теперь не случится.
Что за чертовщина?
- Джош... - Я обернулась к фарам позади нас. Они удалялись по мере того, как мы набирали скорость. - Он едет за нами. И мой отец знает, где я.
Сет улыбнулся, лунный свет блеснул на его зубах, и я вздрогнула. Весь мир потонул в неясных лунных тенях и свисте ветра.
- Как будто это что-то меняет.
О господи. Я здорово влипла. Внутри у меня все сжалось.
- Останови машину, - потребовала я, одной рукой схватилась за дверцу, а другой придерживала растрепавшиеся на ветру волосы, чтобы не лезли в глаза. - Останови и выпусти меня. Ты не можешь ничего сделать. Все знают, где я! Останови!
- Остановить машину? - ухмыльнулся Сет. - Да запросто.
Он ударил по тормозам и повернул. Я закричала, стараясь хоть за что-нибудь уцепиться. Все вокруг завертелось. Из груди вырвался пронзительный вопль. Странное чувство: оглушительный шум и ощущение невесомости. Мы съехали с дороги. И тут я с ужасом поняла, что машина переворачивается.
Вот дрянь. Она же с откидным верхом!
Я пригнулась, прикрыв руками голову, и начала молиться. Меня сильно тряхнуло, и все вокруг почернело. Кажется, я висела вверх ногами. Потом меня рвануло в другую сторону. Небо посветлело до серого, я что было сил втянула воздух, машина еще раз перевернулась и покатилась под откос с насыпи.
Небо снова почернело, машина опрокинулась.
- Нет! - беспомощно крикнула я и застонала, когда она с грохотом остановилась. Меня бросило на ремень, и спину тут же пронзила боль.
Тишина. Дышать было больно. О господи, болело все. Ловя ртом воздух, уставилась на разбитое вдребезги ветровое стекло. Осколки слабо поблескивали
в лунном свете. Сета рядом нет. Как же больно! Крови видно не было, но, кажется, я что-то сломала. А я вообще жива?
- Мэдисон! - донеслось до меня сквозь собственное хриплое дыхание. - Мэдисон!
Я с трудом подняла взгляд к двум светящимся точкам на насыпи. Оттуда двигалась туманная фигура. Джош.
Я набрала в грудь воздуха, чтобы позвать его, но лишь застонала - кто-то повернул мою голову в другую сторону.
- Сет? - прошептала я.
Он стоял рядом с разбитой машиной с моей стороны, все в том же пиратском костюме из черного шелка. Казалось, его даже не задело. Его серые глаза и камень в кулоне одинаково сверкали в лунном свете.
- Все еще жива, - сказал он без всякого выражения, и тут у меня полились слезы. Я не могла двинуться, но все жутко болело, значит, меня не парализовало. Черт побери, паршивый получился день рождения. Папа меня убьет.
- Мне больно, - еле слышно сказала я. Ничего глупее и придумать было нельзя.
- А мне некогда, - Сету явно все это надоело.
Я не шевельнулась, только глаза вытаращила, когда из складок костюма он достал короткий клинок.
Хотела крикнуть, но дыхание пресеклось - Сет замахнулся, словно для удара. Лунный луч сверкнул на лезвии, еще красном от чьей-то крови. Потрясающе. Да он псих! Я уехала со школьного бала в компании психа! Я хоть руки поднять могу?
- Нет! - завопила я и все-таки вскинула руки, но клинок ледяным шепотком проскользнул сквозь меня, не поранив. Я опустила глаза. Не может быть! Платье было цело, кровь не шла, но лезвие точно прошло сквозь меня. Сквозь меня и машину сразу.
Ничего не понимая, я удивленно уставилась на Сета. Он стоял теперь, опустив клинок, и смотрел на меня.
- Что за... - но тут я заметила, что ничего больше не болит. Только голос стал какой-то совсем потусторонний. Сет презрительно поднял брови. Все чувства покинули меня, и я ощутила прикосновение абсолютной пустоты, новое и вместе с тем знакомое, как давно утраченное воспоминание.
Пугающее отсутствие всего медленно захватило меня, заморозило мысли. Мягкое туманное одеяло пустоты разворачивалось от краев моего мира. Сначала оно укрыло луну, потом ночь, мое тело, наконец машину. Крики Джоша потонули в затихающем гудении, и остались лишь серебряные глаза Сета.
А потом он повернулся и пошел прочь.
- Мэдисон! - донесся до меня слабый голос, и кто-то легонько коснулся моей щеки. Потом прикосновение исчезло, и не осталось больше ничего.

Туман пустоты медленно отступал, оставляя после себя противные покалывания и звуки двух спорящих голосов. Мне было плохо, но не от боли в спине, из-за которой я едва могла дышать, а от страха и беспомощности - вдруг эти немолкнущие приглушенные голоса вернулись из моего прошлого? Мне даже почудился отдающий плесенью запах, как от шерсти моего игрушечного зайца. Я свернулась клубочком, слушала и страшно боялась этих двоих, в которых заключался весь мой мир. Оба говорили мне, что я ни в чем не виновата, но и это нисколько не умаляло моего горя. Того самого горя, что пришлось держать в себе, пока оно не стало частью меня. Вросло в меня до самых костей. Расплачусь на груди у мамы - значит, я люблю ее больше. Разревусь у папы на плече - значит, его. Вот так я и росла. Паршиво, ничего не скажешь.
Но это... это не родители. Спорили, скорее, двое ребят моего возраста.
Дышать стало легче. Остатки тумана таяли все с тем же покалыванием, легкие работали, но дышать было так больно, словно у меня на груди кто-то сидел. Я сообразила, что лежу с закрытыми глазами, открыла их и обнаружила прямо перед носом какуюто черную пелену. Сильно пахло пластиком.
- Ей было шестнадцать, когда она села в машину. Это ты дала маху! - горячо заговорил парень странно приглушенным голосом. Судя по всему, спорили они уже довольно давно, но я помнила лишь обрывки разговора вперемешку с тревожными мыслями ни о чем.
- Нечего на меня сваливать, - откликнулась девушка, так же приглушенно и так же решительно. - Когда он подбросил ее монетку, ей было семнадцать. Это твой промах. Черт возьми, да она была у тебя под носом! Как ты умудрился ее упустить?
- Упустил, потому что ей не было семнадцати! - огрызнулся парень. - Когда он ее забрал, ей было шестнадцать. Откуда мне было знать, что у него на уме? Почему тебя там не было? Здорово ты оплошала!

Последние слова он произнес с горечью. Да у них настоящее соперничество! Я отступила еще на несколько шагов, пока не начала снова таять. Не сводя глаз с амулета, я осторожно двинулась вперед - и мерзкое ощущение опять схлынуло.
- Вы убиваете людей! Сет так сказал. Сказал, что срежет мою душу! Вы - убийцы!
- Да нет, - Барнабас почесал шею. - По большей части, нет. - Он взглянул на Люси. - Сет чер ный, темный жнец. А мы приходим, только когда они метят в кого-то до срока. Или в случае ошибки.
- Ошибки? - я в надежде подняла голову. Может, они вернут меня обратно?
- Видишь ли, - Люси выступила вперед, - ты не должна была умереть. Темный жнец забрал тебя до того, как пришло время подбросить твою монетку. Наша задача - останавливать их, но иногда не получается. Мы здесь, чтобы принести тебе официальные извинения и отправить туда, где теперь твое место. - Она хмуро взглянула на Барнабаса. - И как только он признает свою вину, я уйду.
Я застыла, не в силах смотреть на саму себя на каталке.
- Никуда я не пойду. Ошиблись - отлично. Просто верните меня назад! Я же здесь. - Я шагнула вперед. Мне было страшно до потери сознания. - Вы ведь можете?
Барнабас поморщился.
- Вроде как... поздно. Все уже знают, что ты умерла.
- Плевать! - крикнула я. И тут же похолодела от внезапной мысли. Папа. Он думает... - Папа... - прошептала я в ужасе. Вздохнула поглубже, повернулась к дверям и бросилась бежать.
- Мэдисон! Подожди! - завопил Барнабас, но я толкнула двери и ринулась вперед, и хотя они успе ли открыться всего на ладонь, я уже оказалась в следующей комнате. Кажется, я прошла сквозь двери. Как будто меня и вовсе не было.
За столом сидел какой-то толстяк-лаборант. Услышав скрип приоткрывшихся дверей, он поднял голову. Вытаращил глаза и ахнул, да так и застыл с раскрытым ртом, указывая на меня пальцем.
- Ошибочка вышла, - выпалила я, направляясь к сводчатому проходу в тускло освещенный коридор. - Я не умерла.
Но тут снова вернулось то жуткое чувство. Я опять истончалась, таяла. Растягивалась. Звуки поплыли, и смотрела я словно в тоннель, по краям которого все сделалось серым.
Барнабас вылетел из дверей за мной. И тут же все вернулось в норму. Это и правда амулет дает мне силы. Надо как-то достать себе такой.
- Она умерла, - Барнабас схватил меня за запястье. - Вам все это почудилось. Ее здесь на самом деле нет. И меня тоже.
- Откуда вы взялись? - испуганно выдавил из себя толстяк. - Как вы попали внутрь?
Тут подоспела и Люси и, выходя, так грохнула дверью по стене, что мы с толстяком аж подпрыгнули.
- Хватит упрямиться, Мэдисон. Тебе пора.
Это для лаборанта было уже слишком. Он потянулся к телефону.
Я попробовала вырвать руку, но Барнабас не отпускал.
- Мне нужно поговорить с папой! - воскликнула я, но он дернул меня так, что я чуть не упала.
- Уходим, - глаза Барнабаса снова стали тревожными. - Сейчас же.
Совсем обезумев, я изо всех сил наступила ему на ногу. Барнабас взвыл, неуклюже сложился почти пополам и отпустил меня. Люси засмеялась, а я бегом бросилась в коридор. «Попробуйте-ка меня остановить», - подумала я и тут же врезалась во чтото большое, теплое и пахнущее шелком. Я отпрянула. К моему ужасу, это был Сет. Ему не удалось убить меня, пустив машину под откос, и тогда он заколол меня клинком, который не оставляет следов. Он темный жнец. Моя смерть.
- А почему вас здесь двое? - спросил Сет, глядя на Барнабаса и Люси. Интонации казались знакомыми, но сам звук его голоса резанул мне слух. И пахло от Сета теперь не морем, а тухлятиной. - Ах да, точно, - добавил он, переводя взгляд на меня. - Ты же умерла в свой день рождения. Ну надо же! Мэдисон, да ты прямо как королева на подмостках - сплошные трагедии. Рад, что ты проснулась. Нам пора.
- Не трогай меня! - я отступила, вне себя от страха и подозрений.
- Мэдисон! - крикнул Барнабас. - Беги!
Но куда? Только обратно в морг. Люси загородила меня и раскинула руки, словно одной своей волей могла остановить Сета.
- Что тебе здесь нужно? - голос ее дрожал. - Она уже умерла. Дважды монетку не подбросишь.
Сет самоуверенно расшаркался.
- Ты же сама сказала, это я подбросил ее монетку. И если я захочу, она моя.
Барнабас побледнел.
- Вы никогда за ними не возвращаетесь. Ты... - Он бросил взгляд на камень в кулоне у Сета. - Ты не черный жнец?
- Нет, - Сет осклабился, словно Барнабас удачно пошутил. - Немножко повыше рангом. Тебе не справиться. Давай, Барнабас, уходи, да и все. Тогда останешься цел.
Я беспомощно уставилась в карие глаза Барнабаса. Он понял, как мне страшно. И явно собирал в кулак всю свою храбрость.
- Барнабас! - в голосе Люси звучал ужас. - Не надо!
Но тот уже бросился на темную фигуру в черном шелке. Сет обернулся. Одно небрежное и оттого еще более пугающее движение ладони - тело Барнабаса обмякло, он отлетел назад, ударился о стену и уже без сознания сполз на пол.
- Беги! - крикнула Люси и подтолкнула меня в сторону морга. - Оставайся на солнце. Не позволяй черным крыльям коснуться тебя. Мы найдем подмогу. Кто-нибудь тебя разыщет. Выбирайся отсюда!
- Как? - воскликнула я. - Он загородил единственную дверь!
Теперь Сет направил удар на Люси. Она рухнула где стояла. Я осталась одна. Лаборант куда-то смылся или прятался под своим столом. У меня зуб на зуб не попадал. Я выпрямилась во весь - какой-никакой - рост и одернула платье. Вот я и влипла хуже некуда.
- Она хотела сказать, - голос Сета по-прежнему казался знакомым и чужим одновременно, - беги сквозь стены. Скорее спасешься от черных крыльев на солнце, чем от меня под землей.
- Но я не могу... - начала было я, а потом взглянула на двери. Я же прошла сквозь них, когда они приоткрылись всего сантиметров на десять. Да кто я теперь? Призрак?
От улыбки Сета меня пробрал озноб.
- Рад тебя видеть, Мэдисон. Теперь, когда я и в самом деле тебя... вижу, - он развязал маску, и она соскользнула вниз. Красивое лицо, словно у ожившей статуи.
Я облизнула губы и тут же похолодела, вспомнив о поцелуе. Прижала руку к груди и попятилась - тогда амулеты Барнабаса и Люси перестанут на меня
действовать и я смогу пройти сквозь стены. Раз этот мистер Мурашка думает, что мне такое под силу, - может, он прав?
Сет следовал за мной по пятам.
- Мы уйдем вместе. Никто не поверит, что я срезал твою душу, пока я не брошу тебя к их ногам.
Я отступала, стуча каблуками. Барнабас и Люси были по-прежнему распростерты на полу.
- Спасибо, я, пожалуй, останусь.
Сердце колотилось, и вот я уперлась спиной в стену. От неожиданности вскрикнула. Так далеко от этих двоих я бы уже начала таять. Но нет. Я уставилась на серый камень на шее у Сета. Точно такой же, как у них. Проклятье!
- У тебя нет выбора, - сказал Сет. - Я тебя убил. Ты моя.
Он схватил меня за руку. В мгновенном приливе сил я вырвалась.

- Да черта с два! - И пнула его по голени.
Сет согнулся, хрипя от боли, но не отпустил меня. Зато я сумела дотянуться до его волос и вцепилась в них, а потом двинула ему коленкой по носу. Противно хрустнул хрящ.
Ругаясь на чем свет стоит, Сет выпустил мою руку.
Надо было выбираться. А для этого - оставаться материальной. С колотящимся сердцем я взялась за ремешок и сдернула с Сета кулон. Камень огнем жег
руку, но я только крепче зажала его в ладони. Я готова была терпеть, лишь бы больше не таять.
Сет упал, все лицо его залило кровью, словно он напоролся на стеклянную стену.
- Мэдисон... - прохрипел с пола Барнабас.
Я обернулась. Глаза его были полны боли, и он никак не мог сфокусировать на мне взгляд.
- Беги, - с трудом выговорил он.
Сжимая в руке амулет, я кинулась в коридор. И побежала.

3
- Пап!
Я стояла на пороге и с бьющимся сердцем прислушивалась. В доме - папа всегда содержал его в чистоте и порядке - было тихо. Только за моей спиной жужжала на утреннем солнце газонокосилка. Золотое сияние лилось внутрь и вспыхивало на паркете и перилах лестницы, ведущей на второй этаж. Я всю дорогу бежала - на каблуках и в этом противном платье. Люди на меня пялились. А я вдобавок совсем не устала, и это меня слегка встревожило. Сердце стучало не от напряжения, а от страха.
- Пап?
Я шагнула внутрь, на глаза навернулись слезы, когда сверху донесся дрожащий недоверчивый голос:
- Мэдисон?
Я перепрыгивала через ступеньки, путалась в подоле, хваталась за перила и наконец взобралась наверх. И вот я на пороге своей комнаты, в горле ком. Папа сидел среди моих открытых, но так и не распакованных коробок. Он словно постарел, худое лицо было совсем изможденное от боли. Я не смела двинуться с места. Просто не знала, что делать.
Он смотрел широко раскрытыми глазами, будто меня здесь и не было.
- Ты даже вещи не разложила, - прошептал папа.
Горячая слезинка капнула из ниоткуда и скатилась мне на подбородок. Увидев папу таким, я поняла, что и правда должна напомнить ему о лучших временах. Я нужна ему. Нужна как никогда и никому на свете.
- Пап... прости, - только и смогла беспомощно выговорить я.
Он перевел дыхание и встряхнулся. Лицо его осветилось любовью. Он вскочил.
- Ты жива?!.. - шепнул он, и вот уже нет тех трех шагов, что разделяли нас, и папа крепко-крепко меня обнимает. - Мне сказали, ты умерла. Ты жива?!
- Со мной все хорошо. - Я всхлипнула, уткнувшись носом в его грудь, мне стало до боли легко. Он весь пропах своей лабораторией, маслом да чернилами, и это был лучший в мире запах. Слез было не удержать. Я умерла - наверное. У меня был амулет, но даже с ним я чувствовала себя совсем беспомощной: я ведь не знала, смогу ли остаться здесь. - Все хорошо, - проговорила я, икая от рыданий. - Но они ошиблись.
Чуть не смеясь от радости, папа слегка отстранил меня и заглянул мне в лицо. Глаза его блестели от слез, а улыбка, казалось, теперь так и останется на лице навсегда.
- Я был в больнице, - сказал он. - Видел тебя. - Воспоминание о той боли промелькнуло в папином взгляде, он дрожащей рукой коснулся моих волос, словно хотел убедиться, что я настоящая. - Ты в порядке. Я пробовал позвонить твоей маме. Она, наверное, подумает, что я окончательно сошел с ума. Я так и не сумел оставить сообщение, сказать, что ты попала в аварию. И бросил трубку. Но с тобой и правда все хорошо.
У меня ком стоял в горле. Я громко шмыгнула носом. Никому не отдам амулет. Никогда.
- Прости, пап. - У меня до сих пор текли слезы. - Не надо было ехать с тем парнем. Ни за что. Прости. Прости, пожалуйста!
- Тс-с-с. - Папа обнял меня и начал укачивать, но я только сильнее расплакалась. - Все хорошо. Ты в порядке. - Приговаривал он и гладил меня по голове.
Вдруг папа затаил дыхание, словно какая-то мысль поразила его. Он опять немного отстранил меня, от его взгляда я похолодела и с последним тихим всхлипом перестала плакать.
- С тобой и правда все хорошо, - удивленно заметил папа. - Ни царапины. - Его рука соскользнула с моего плеча.
- Пап, - я тревожно улыбнулась, - мне нужно тебе сказать... Я...
У двери кто-то тихонько зашаркал, папа взглянул туда поверх моего плеча. Я обернулась. На пороге с неловким видом мялся Барнабас, а рядом с ним стоял коротенький человечек в колышущемся свободном одеянии вроде тех, что носят мастера боевых искусств. Он был худой и прямой как палка, с очень темной кожей и острыми чертами лица. Судя по морщинам в уголках темно-карих глаз и по тому, что его жесткие курчавые волосы поседели на висках, он был уже стар.
- Прошу прощения. - Папа чуть развернул меня, теперь я стояла с ним рядом. - Вы привезли мою дочь? Спасибо.