Глава 3
БЕГЛЕЦЫ

     Одно бесконечно долгое мгновение сохранялись полная темнота и тишина, не нарушаемые даже шелестом вентиляторов. Затем узкий луч высветил в центре сцены лицо комика-конферансье. Он произнес нарочито низким голосом, несколько в нос:
     -  Следующим номером будет... "Танец обреченных". - Он засмеялся, затем бодрым голосом добавил: - Сидите спокойно и держитесь за свои деньги, поскольку некоторые из тех, кто вас обслуживает, - родственники администрации. Это всего лишь учебная тревога. Во всяком случае над вашими головами сто футов железобетона - и, главное, толстые чековые книжки. А теперь, чтобы создать должное настроение для следующего номера нашей программы - а это будет мой номер, - вам предстоит выпивка за счет заведения. - Тут он наклонился вперед и крикнул: - Эй, Герти, принеси-ка сюда то, что мы только что разгрузили. Будем считать, что сейчас - канун Нового года.
     Дон почувствовал, что напряжение в зале начало спадать, он и сам испытал облегчение. Он очень удивился, ощутив чью-то руку на своем запястье. - Спокойно, - шепнул ему в ухо доктор Джефферсон.
     Дон позволил вывести себя куда-то в темноту. Доктор, очевидно, знал или помнил расположение столиков в зале; они вышли, ни на что не наткнувшись, и только однажды прикоснулись к кому-то в темноте, впрочем, без последствий. Казалось, они идут по какому-то длинному коридору, наполненному угольной чернотой. Затем они свернули за угол и остановились.
     - Но вам не следует выходить наружу, сэр, - услышал Дон чей-то голос. Ответ доктора Джефферсона прозвучал спокойно и так тихо, что Дону не удалось его расслышать. Что-то прошелестело; они снова двинулись вперед, прошли через дверь и свернули налево.
     Они продолжали идти через туннель - Дон был уверен, что это туннель перед входом в ресторан, хотя теперь он казался повернутым на девяносто градусов. Все происходило в темноте. Доктор Джефферсон молча тянул его за собой, держа за запястье. Они снова повернули и спустились по лестнице. Вокруг них были еще какие-то люди, но немного. Один раз кто-то схватил Дона, тот яростно ударил в темноту кулаком и ощутил что-то мягкое. Послышался тихий стон. После этого доктор Джефферсон потащил его еще быстрее.
     Наконец он остановился и начал что-то нащупывать в темноте. Послышался женский вопль. Доктор быстро отпрянул, прошел еще несколько шагов назад и снова остановился.
     - Здесь, - сказал он наконец. - Влезай.
     Он толкнул Дона вперед и положил на что-то руку. Дон понял, что это запаркованное такси с откинутым колпаком. Он забрался внутрь, доктор последовал за ним, захлопнул колпак.
     - А сейчас, - сказал он спокойно, - мы можем поговорить. Мы нашли такси, но не можем никуда поехать, пока не возобновится подача энергии.
     Дона трясло от возбуждения. Он заставил себя успокоиться и спросил:
     - Доктор, это в самом деле нападение?
     - Сильно сомневаюсь, - ответил доктор. - Могу почти с уверенностью сказать, что это ложная тревога. Точнее, надеюсь... Но она дала нам возможность уйти оттуда незамеченными.
     Дон задумался. Доктор сказал:
     - Что тебя беспокоит? То, что мы не заплатили по счету? У меня в этом заведении кредит.
     Дону эта мысль даже не пришла в голову. Он так и сказал, добавив: - Наверное, все из-за этого полицейского?
     - Да, к сожалению.
     - Ну... я мог и ошибиться. Он очень похож на того человека. Но я не представляю, как он мог следить за мной, даже если бы он сразу же сел в следующее такси. Я отчетливо помню, что мое такси было единственным на подъемнике. Это исключает возможность слежки. Даже если это тот самый полицейский, это, скорее всего, случайность. А может, он разыскивал меня? - Забудь об этом. А что касается слежки... ты знаешь, как работают автоматические такси?
     - Ну, в общих чертах...
     - Если полицейский службы безопасности решил проследить за тобой, ему вовсе не обязательно ехать за твоим такси. Достаточно позвонить и сообщить номер. За этим номером проследят на центральном мониторе в диспетчерской. Если ты не успел добраться до места назначения прежде, чем сработал монитор, они по коду узнают, куда ты направился, и сразу сообщают полиции. Это означает, что другой офицер службы безопасности будет поджидать тебя. Тогда и начинается слежка. Когда я позвонил, чтобы вызвать такси, мой заказ попал в монитор. И номер такси тоже. В результате у нас появилась возможность увидеть твоего знакомого в "Задней комнате". Он сидел там еще до того, как мы приехали. Правда, они использовали того же самого человека. Но мы должны простить их: ведь сейчас они здорово загружены работой.
     - Но зачем я им нужен? Даже если они считают меня нелояльным, я ведь не какая-нибудь важная персона?
     Доктор Джефферсон помешкал, затем сказал:
     - Дон, я не знаю, сколько у нас времени для разговора. Пока нет энергии, мы можем беседовать свободно. Но как только включат ток, они нас услышат. А мне нужно сказать тебе многое. Мы не сможем говорить.
     - Почему?
     - Все автоматические такси снабжены специальными микрофонами. Гнусно все это... Кстати, он мог слушать тебя даже в ресторане, несмотря на шум оркестра. Для этого они используют направленные микрофоны. А теперь слушай внимательно. Мы должны найти посылку, которую я отправил тебе. Мы обязаны это сделать. Я хочу, чтобы ты доставил ее своему отцу... Следующий пункт: ты обязательно должен попасть на ракету, стартующую завтра утром. Третий пункт: тебе не следует оставаться со мной сегодня вечером. Мне очень жаль, но так будет лучше. Четвертый пункт: когда включат электричество, мы не будем говорить ни о чем конкретном, не будем называть никаких имен. Затем я остановлю такси около телефонной будки, и ты позвонишь в "Караван-сарай". Если посылка пришла, ты сразу же покинешь меня, вернешься на станцию, возьмешь свои вещи, поедешь в отель, зарегистрируешься там и получишь свою почту. Завтра утром ты сядешь на корабль и улетишь. Не звони мне. Ты все понял?
     - Да, сэр. - Дон помедлил минуту, затем выпалил; - Но почему? Я ничего не понимаю, но мне кажется, я должен знать, зачем все это.
     - Что тебе хочется узнать?
     - Ну-у... что в этой посылке?
     - Сам увидишь. Ты можешь открыть ее, посмотреть и затем принять решение. Если ты решишь не брать ее, это твое дело. Но что касается остального... Какие у тебя политические убеждения?
     - Ну... на этот вопрос довольно трудно ответить, сэр.
     - Мои политические убеждения в твоем возрасте были тоже не очень-то ясными. Сформулируем иначе. Хотел бы ты быть вместе со своими родителями, пока не сформируются твои собственные политические убеждения?
     - Конечно.
     - Тебе не показалось немного странным, что твоя мать настаивала, чтобы ты встретился со мной? Можешь говорить откровенно - я знаю, что молодому человеку, прибывшему в большой город, вовсе не интересно разыскивать каких-то полузнакомых людей. Не кажется ли тебе, что она считала это очень важным... чтобы ты разыскал меня?
     - Да, похоже, это было очень важно для нее.
     - Тогда давай остановимся на этом. Если ты чего-нибудь не знаешь, то не сможешь никому рассказать, и это не может причинить тебе вред. Дон задумался. Слова доктора звучали разумно. И все-таки было в этом что-то неприятное... не любил он играть вслепую. С другой стороны, если бы он просто получил пакет, то, конечно, доставил бы его отцу, даже не задумываясь над этим.
     Он хотел задать еще какой-то вопрос, но в это время зажглись огни, и маленький автомобильчик зажужжал. Доктор Джефферсон сказал:
     - Ну вот, поехали.
     Он наклонился над панелью и набрал код. Такси двинулось. Дон открыл рот, но доктор покачал головой.
     Автомобиль проехал несколько туннелей, выехал на площадку и остановился на большой подземной площади. Заплатив за такси, доктор повел Дона к пассажирскому лифту. Площадь была полна народу, и можно было почувствовать возбуждение, охватившее людей из-за учебной тревоги. Им пришлось проталкиваться через плотную толпу у общественного телеэкрана. Дон облегченно вздохнул, когда они добрались до лифта, но тот был переполнен. Доктор Джефферсон направился к другой стоянке такси, расположенной тоже на площади, но на несколько уровней выше. Они сели в такси и проехали всего несколько минут, затем пересели в другое. Дон совершенно потерял ориентацию и не мог уже сказать, едут они на север или на юг, высоко или низко. Доктор посмотрел на часы и сказал:
     - Мы убили достаточно времени. Здесь. - Он показал на телефонную будку неподалеку.
     Дон позвонил в "Караван-сарай".
     - Была для меня какая-нибудь почта?
     - Нет, почты не было.
     Дон сказал, что еще не зарегистрировался в отеле. Клерк проверил снова. - Нет. Мне очень жаль, сэр, но почты для вас нет.
     Дон вышел и передал разговор доктору Джефферсону. Доктор пожевал губами. - Парень, мы с тобой неверно оценили ситуацию. - Он огляделся. Вокруг никого не было. - И я напрасно потратил драгоценное время.
     - Могу я чем-нибудь помочь, сэр?
     - Да, можешь. - Он помедлил. - Сейчас мы вернемся в мою квартиру, ненадолго. Потом найдем другую гостиницу. Похоже, нам придется работать всю ночь. Ты сможешь?
     - Да, конечно.
     - У меня есть возбуждающие пилюли. Послушай, Дон, что бы ни случилось, ты обязательно должен завтра сесть на корабль. Понимаешь?
     Дон кивнул. Он и сам собирался сесть на этот корабль и не видел никакой причины, которая могла бы ему помешать. Он уже начал подумывать, что доктор Джефферсон, может быть, не совсем в своем уме.
     - Хорошо. Дальше пойдем пешком. Это недалеко.
     Они прошли с полмили по туннелям, спустились в лифте и наконец оказались на месте. Когда они свернули в туннель, в котором находилась квартира доктора, тот внимательно огляделся по сторонам. Туннель был пуст. Они быстро прошли его, доктор открыл дверь. В комнате сидели два незнакомца. - Добрый день, джентльмены, - сказал доктор Джефферсон. - Затем повернулся к своему гостю.
     - Доброй ночи, Дон. Было очень приятно повидаться с тобой. Обязательно передай привет своим родителям.
     Он схватил Дона за руку и выпроводил за дверь. Незнакомцы встали. Один из них сказал:
     - Долго же вы добирались домой, доктор.
     - О, я и забыл, что у меня свидание, джентльмены. Ну, будь здоров, Дон. Я не хочу, чтобы ты опоздал.
     Последние слова сопровождались еще более крепким пожатием. - Доброй ночи, доктор, - ответил Дон. - И - спасибо.
     Он повернулся, но один из незнакомцев загородил дверь.
     - Одну минуточку...
     - Джентльмены, - сказал доктор, - нет никакой нужды задерживать мальчика. Пусть он идет, а мы примемся за наши дела.
     Человек не ответил.
     - Уилкинс! Кинг! - крикнул он.
     Еще два человека появились из задней комнаты. Человек, который, казалось, руководил ими, сказал:
     - Проводите этого молодого человека в спальню и закройте дверь.
     - Пошли со мной, парень.
     Дон разозлился. Он уже был уверен, что эти люди - из полиции, хотя они и были в штатском. Но он был воспитан в убеждении, что честным гражданам нечего бояться полиции.
     - Минуточку, - сказал он, негодуя. - Я никуда не собираюсь идти. В чем дело?
     Незнакомец, которому поручили Дона, подошел к нему и положил руку на плечо. Дон оттолкнул руку.
     Начальник прервал дальнейшие действия своих людей едва заметным знаком.
     - Дон Харви!
     - Да?
     - Я могу тебе дать сколько угодно ответов на твой вопрос. Вот один из них. - Он показал ему значок. - Но это может быть и подделкой. - Если я захочу потратить на это время, я могу удовлетворить вас любым количеством бумаг с гербами и печатями, и все они будут подписаны важными лицами. - Дон отметил, что голос его был мягким, а манера говорить - интеллигентной.
     - Но я устал и спешу. И я не намерен играть в словесные игры с разными молокососами. Поэтому давай сразу договоримся. Нас четверо, мы вооружены. Поэтому спокойно иди туда, куда велят. Или ты хочешь, чтобы тебя сначала избили?
     Дон уже был готов ответить что-то мужественное, но вмешался доктор Джефферсон.
     - Делай, что тебе говорят, Дональд. Дон закрыл рот и последовал за полицейским. Тот отвел его в спальню и закрыл дверь.
     - Садись, - вежливо сказал он. Дон не двинулся с места. Охранник подошел к нему и толкнул ладонью в грудь. Дон поневоле сел.
     Человек нажал кнопку в изголовье кровати, которая сложилась в положение для чтения лежа, и улегся. Казалось, что он спит, но каждый раз, когда Дон смотрел на него, он встречал его взгляд. Дон напрягал слух, пытаясь услышать, что происходит в соседней комнате, но напрасно. Спальня была полностью звукоизолирована.
     Так он сидел в бездействии, стараясь понять, что за нелепые вещи происходят с ним. Он припомнил уже почти как сон, что еще только сегодняшним утром они с Лэйзи вместе взбирались по склону горы. Он думал о том, что сейчас делает Лэйзи, и о том, получил ли тот маленький жадный негодяй его лошадку. Скорее всего, нет, решил он.
     Он бросил взгляд на охранника, прикидывая, что если подтянуть под себя ноги и собраться, то...
     - Не надо, - покачал головой охранник.
     - Что не надо?
     - Не надо бросаться на меня. Мне тогда придется действовать решительно, а это может тебе повредить. Здорово повредить.
     Казалось, он снова задремал. Дона охватила апатия. Даже если бы ему удалось прыгнуть на этого человека и, может быть, ударить его, все равно оставались еще трое в другой комнате. А если бы ему даже удалось убежать от них? Куда бежать в незнакомом городе, где они все контролируют?
     Однажды ему случалось видеть, как кот, который жил на конюшне, играл с мышью. Это произвело на него сильное впечатление. Хотя симпатии его были на стороне мыши, он не сразу вмешался и спас бедную зверюшку. Кот ни разу не отпустил мышь на расстояние больше длины его вытянутой лапы. Теперь Дон сам был мышью.
     - Вставай.
     Дон от неожиданности вскочил, с трудом соображая, где находится. - Если бы у меня была такая же чистая совесть, как у тебя, - сказал охранник с восхищением. - Это просто талант - уметь засыпать в любых обстоятельствах. Пошли. Босс требует тебя.
     Дон последовал за охранником в гостиную. Там не было никого, кроме второго охранника. Дон осмотрелся и спросил:
     - А где доктор Джефферсон?
     - Не беспокойся о нем, - сказал охранник. - Лейтенант не любит, когда его заставляют ждать.
     Он направился к двери.
     Дон не проявил желания следовать за ним, тогда охранник тронул его за локоть. Руку пронзило болью до самого плеча, и Дон пошел за ним. Снаружи стоял автомобиль с ручным управлением, размерами больше автоматического такси. Один полицейский сел на место водителя, другой велел Дону сесть на заднее сиденье. Дон забрался туда, попытался повернуться и обнаружил, что не может. Он не мог даже поднять руки. Любое движение требовало заметного усилия, словно на Дона навалили целую кучу одеял. - Спокойнее, - посоветовал охранник. - Ты можешь растянуть связки, борясь с этим полем, а толку не добьешься.
     Дон вынужден был согласиться. Что бы ни представляли собой эти невидимые обручи, чем сильнее старался он высвободиться из них, тем крепче они его сжимали. Но если он сидел неподвижно, то даже не чувствовал их.
     - Куда вы меня везете? - спросил он.
     - Разве ты не знаешь? Конечно, в городское управление ИБР. - Для чего? Я ничего плохого не сделал.
     - В таком случае ты там не задержишься.
     Автомобиль остановился в большом зале-гараже, все вышли и встали перед дверью. У Дона было чувство, будто их кто-то рассматривает. Вскоре дверь открылась, и они вошли внутрь.
     В этом месте даже воздух вонял бюрократией. Они прошли по длинному коридору, минуя бесчисленные канцелярии, заполненные служащими, письменными столами, операторами телетайпов, аппаратами для сортировки досье. Лифт поднял их на другой уровень. Они прошли еще несколько коридоров и остановились у нужной двери.
     - Входи, - сказал охранник.
     Дон вошел. Дверь за ним захлопнулась, оставив охранников снаружи.
     - Садись, Дон.
     Это был старший из той четверки. Сейчас он был в форме офицера службы безопасности и сидел за письменным столом в форме подковы.
     - Где доктор Джефферсон? Что вы с ним сделали?
     - Я сказал "садись".
     Дон не двинулся с места. Лейтенант продолжал:
     - Зачем ты усугубляешь свое положение? Ты же знаешь, где находишься, знаешь, что я могу принудить тебя любым способом, каким мне заблагорассудится. А некоторые из них очень неприятны. Садись, пожалуйста, избавь от хлопот и себя, и меня. Дон сел и сразу же сказал:
     - Я хочу увидеться с адвокатом.
     Лейтенант покачал головой. Он походил на усталого и доброго школьного учителя.
     - Мальчик, ты начитался детективных романов. Если бы ты вместо этого изучал диалектику истории, то понял бы, что ложка правопорядка всегда чередовалась с ложкой силы, в зависимости от характера культуры. Каждая культура следует собственной логике. Понимаешь мою мысль?
     Дон не решился ответить. Офицер продолжал:
     - Ну, неважно. Дело в том, что твое требование насчет адвоката устарело по крайней мере на два столетия. Слова отстают от действительности. Будет тебе адвокат - или леденец, в зависимости от того, что ты предпочитаешь, - но после допроса. На твоем месте я взял бы леденец. От него больше удовольствия.
     - Я не буду разговаривать без адвоката, - твердо ответил Дон. - Вот как? Жаль. Планируя наш разговор, я отвел двадцать минут на всякую ерунду. Ты истратил из них уже четыре... нет, пять. Когда истекут одиннадцать минут и ты обнаружишь, что выплевываешь свои зубы, вспомни, что я не желал тебе ничего плохого. Что касается того, как можно заставить человека заговорить, то существует много способов. И каждый имеет своих твердых приверженцев. Есть, например, химические средства: скополамин, пентонал натрия и еще дюжина новых и сравнительно безвредных веществ. Даже алкоголь применялся иногда, и с большим успехом. Мне не нравятся химические средства, потому что они оказывают воздействие на интеллект и засоряют разговор фактами, которыми я не интересуюсь. Ты был бы очень удивлен, если бы узнал, сколько всякой чепухи скапливается в человеческом мозгу. Существует еще гипноз и его разновидности. Есть еще искусственное стимулирование непереносимой потребности, например, под воздействием морфия. Кроме того, существует еще и старомодное воздействие - боль. Я знаю одного художника - полагаю, что он сейчас находится в этом здании, - который очень успешно умеет допрашивать даже в том случае, когда человек совершенно не желает говорить. Причем это занимает у него минимальное время, и пользуется он только своими руками. Кроме того, примерно в этой же категории существует еще одна старинная разновидность, когда применяется сила или боль, но не к допрашиваемому, а к другому лицу, когда первое лицо не может допустить, чтобы второму причинили боль. Обычно это его жена, сын или дочь. Между прочим, этот метод трудно применить к тебе, поскольку твои близкие родственники находятся на другой планете. - Офицер взглянул на часы и добавил:
     - Остается тридцать секунд, Дон. Может, начнем?
     - Да?.. Но это вы использовали все время. Я не произнес ни слова. - У меня нет времени быть справедливым. Сожалею. Однако, - продолжал он, - мои возражения относительно последнего метода не подходят для твоего случая. В тот короткий промежуток времени, пока ты пребывал в прострации в квартире доктора Джефферсона, мы сумели установить, что есть-таки существо, отвечающее необходимым требованиям. Ты будешь отвечать на наши вопросы и не позволишь, чтобы этому существу причинили боль.
     - Да ну?
     - Это пони по кличке Лэйзи.
     Дон был потрясен.
     - Если ты упорствуешь, - продолжал лейтенант, - мы можем сделать трехчасовой перерыв и доставить лошадь сюда. Это может быть интересным, поскольку, я думаю, этот метод никогда не применялся при посредстве лошади. Насколько я помню, у них очень чувствительные уши. С другой стороны, я должен сказать тебе, что если нам придется пойти на эти хлопоты, то, конечно, мы не будем отсылать лошадь обратно, а просто пошлем ее на бойню. Лошадь в Нью-Чикаго - сущий анахронизм. Как ты полагаешь? Мысли Дона кружились, он никак не мог найти нужный ответ, не мог даже до конца понять, что ему сказали. Наконец он выпалил:
     - Вы не посмеете!!
     - Время истекло, Дон.
     Дон глубоко вздохнул и рухнул на стул.
     - Давайте, - тупо произнес он. - Задавайте ваши вопросы.
     Лейтенант достал из стола катушку и зарядил магнитофон. - Твое имя, пожалуйста.
     - Дональд Джеймс Харви.
     - Твое имя на Венере?
     - "Туман Над Водами", - просвистел Дон.
     - Где ты родился?
     - На корабле под названием "Устремленный", на трассе Луна - Ганимед. Вопросы сыпались один за другим. Казалось, лейтенант заранее знал ответы. Раз или два он попросил Дона ответить более подробно, иногда поправлял его в некоторых незначительных мелочах. После того как он разобрал всю его биографию, он потребовал детального отчета обо всем, что произошло с тех пор, как Дон получил радиограмму от родителей.
     Единственное, о чем не рассказал Дон, - это о пакете доктора Джефферсона. Он с тревогой ожидал, что его сейчас спросят об этом. Но если офицер и знал что-либо о пакете, он не показывал виду.
     -  Доктор Джефферсон, кажется, считает, что оперативный работник службы безопасности следил за тобой... и за ним?
     - Я не знаю. Не думаю, что он знал об этом.
     -  "Зловредная блоха, разве она когда-либо не преследует человека..." процитировал лейтенант. - Расскажи мне подробно и точно обо всем, что вы делали, выйдя из ресторана "Задняя комната".
     - Этот человек следил за мной? - спросил Дон. - Поверьте, я никогда раньше не видел этого дракона. Я просто убивал время и старался быть вежливым. - Я уверен, что так оно и было, но вопросы задаю я. Отвечай.
     - Ну, мы дважды меняли такси, а может, и трижды. Я не знаю, куда мы ехали, я не ориентируюсь в городе и совершенно запутался. Но в конце концов мы подъехали к квартире доктора Джефферсона.
     Он не упомянул о том, что звонил в "Караван-сарай", и снова допрашивающий никак не дал ему понять, знает ли он об этом.
     -  Ну, кажется, этим события и заканчиваются, - подытожил лейтенант.
     Он выключил аппарат и несколько минут сидел, напряженно глядя перед собой невидящим взором.
     - Парень, я уверен, что ты потенциально нелоялен.
     - Почему?
     - В твоем прошлом нет ничего, что делало бы тебя лояльным. Но это еще не причина для волнений. Человек в моем положении должен быть практичным. Ты собираешься отправиться на Марс завтра утром?
     - Конечно, собираюсь.
     - Хорошо. Я не представляю, как бы ты смог наделать много вреда. В твоем возрасте, да еще будучи изолированным в захолустной школе. Но ты попал в плохую компанию. Не опоздай на свой корабль. Если завтра в это время ты еще будешь здесь, я могу изменить решение.
     Лейтенант поднялся. Дон тоже встал.
     - Я, конечно, успею на корабль, - согласился Дон, - но... - Что? - резко спросил лейтенант.
     -  Там задерживают мой билет до проверки на лояльность, - объяснил Дон.
     - А-а, чепуха, обычная процедура. Я позабочусь об этом. Можешь идти. Желаю тебе чистого неба. Дол не ответил, и офицер сказал:
     - Не сердись. Было бы проще выбить из тебя всю дурь сначала, а потом уж допрашивать, но я не сделал этого. У меня у самого сын примерно твоих лет. И я бы никогда не причинил зла твоей лошади. Так уж вышло, что я люблю лошадей: я родом из деревни. Ты не обижаешься?
     - Пожалуй, нет.
     Лейтенант протянул руку, Дон пожал ее, и ему показалось, что этот человек ему даже нравится. Он рискнул задать ему еще один вопрос:
     - Могу я попрощаться с доктором Джефферсоном?
     Выражение лица лейтенанта изменилось.
     - Боюсь, что нет.
     - Почему? Ведь вы сможете наблюдать за нами.
     Офицер помешкал.
     -  Нет причин скрывать от тебя правду. У доктора Джефферсона было очень плохое здоровье. Он очень разнервничался, у него случился приступ, и он умер от сердечной недостаточности.
     Дон широко раскрыл глаза.
     -  Крепись, - резко сказал офицер. - Такое может случиться с каждым.
     Он нажал кнопку на столе. Вошел охранник, и ему было приказано проводить Дона. Его вывели другим путем, но он был слишком взволнован, чтобы заметить это. Доктор Джефферсон умер... Это казалось немыслимым. Человек, который был полон жизни, который так любил жизнь...
     Дона вывели в один из основных общественных туннелей.
     Внезапно он вспомнил фразу, которую слышал от своего учителя биологии: "В конце концов, все формы смерти могут быть классифицированы как сердечная недостаточность". Дон посмотрел на свою правую руку и решил как можно скорее вымыть ее.

Глава 4
"ДОРОГА СЛАВЫ"

     Ему нужно было еще кое-что сделать. Сначала, решил он, нужно пойти на станцию и забрать багаж. Он покопался в бумажнике, пытаясь найти багажную квитанцию. В то же время он обдумывал, как добраться до станции. У него не было наличных для такси.
     Он так и не нашел квитанцию на багаж. Все остальное было на месте: аккредитив, удостоверение личности, послание от родителей, фотографии Лэйзи, свидетельство о рождении и всякие прочие мелочи. Но квитанции не было, хотя он точно помнил, что положил ее в бумажник.
     Ему пришла мысль вернуться в управление ИБР. Он был уверен, что квитанцию взяли у него из бумажника, когда он задремал. Довольно глупо, что он заснул в такой ситуации. Может быть, его усыпили? В конце концов он решил, что лучше не возвращаться.
     Он не знал ни имени, ни фамилии офицера, который его допрашивал, ни какого-нибудь способа разыскать его. Честно говоря, ему не захотелось бы возвращаться туда даже ради всего багажа, иже еси на станции "Терра". Пусть он пропадает. Утром можно будет купить и носки, и нижнее белье. Вместо этого он решил направиться в "Караван-сарай". Для начала ему нужно было узнать, где он сейчас. Он медленно пошел вперед, ища кого-нибудь, кто казался бы не слишком занятым и не слишком важным. Наконец такой человек нашелся. Это был продавец лотерейных билетов на перекрестке. - Может быть, тебе не обязательно туда, парень? Я могу посоветовать кое-что получше. Он подмигнул.
     Дон повторил свой вопрос. Лотерейщик пожал плечами.
     - Хорошо, парень. Иди прямо, пока не придешь на площадь со световым фонтаном. Затем тебе нужно направиться на север по самодвижущейся дорожке. Спроси кого-нибудь, где тебе сойти. В каком месяце ты родился?
     - В июле.
     - В июле? Парень, да ты счастливчик. У меня остался только один билет с гороскопом для рожденных июле. Вот он.
     У Дона не было никакого намерения покупать его, и он хотел было сказать этому нахальному типу, что гороскопы - это такая же глупость, как очки для коровы. Но он все-таки почему-то купил его на последнюю монету. Он положил билет в карман, чувствуя себя при этом круглым дураком.
     - Это примерно с полмили по самодвижущейся дорожке. Стряхни с себя сено, прежде чем будешь входить внутрь, - добавил продавец.
     Дон без труда нашел дорожку, но обнаружил, что за нее нужно платить. Автомат не интересовали лотерейные билеты, и пришлось плестись пешком. Вскоре он нашел гостиницу. Ее ярко освещенный вход растянулся на целую сотню ярдов вдоль туннеля.
     Никто не поспешил ему навстречу, когда он вошел. Он подошел к столику портье и спросил, нет ли свободного номера. Портье осмотрел его с сомнением.
     - О вашем багаже уже позаботились, сэр?
     Дон объяснил, что у него нет с собой багажа.
     - В этом случае... с вас двадцать два пятьдесят. Платить вперед. Поставьте подпись вот здесь, пожалуйста.
     Дои подписался и поставил отпечаток пальца. Затем он вытащил аккредитив. - Могу я получить по этому аккредитиву наличные?
     - А сколько? - Клерк взял аккредитив, потом сказал: - Конечно, сэр. Покажите, пожалуйста, свое удостоверение личности.
     Дон передал ему документ. Клерк взял удостоверение личности и свежий отпечаток пальца Дона, вставил их в контрольное устройство. Машина промигала, что все, мол, в порядке, и клерк вернул удостоверение.
     - Вы - это действительно вы.
     Он отсчитал деньги, вычтя при этом стоимость ночлега.
     - Ваш багаж прибудет позже, сэр?
     Видно было, что в его глазах социальная значимость Дона сильно повысилась. - Нет, пожалуй, нет. Но, возможно, для меня будет почта.
     Дон объяснил, что он отправляется на корабле "Дорога славы" завтра утром.
     - Сейчас я узнаю в нашем почтовом отделении. - Ответ был отрицательным. Увидев досаду на лице Дона, клерк сказал: - Я зарегистрирую вас в нашем почтовом отделении. Если для вас пришлют что-нибудь до отправления корабля, вы обязательно это получите, даже если нам придется посылать кого-то на космодром.
     - Большое спасибо.
     - Не за что.
     Идя за коридорным в свою комнату, Дон почувствовал, что ему ужасно хочется спать. Большие часы в холле показывали, что несколько часов назад наступил следующий день. Значит, ему пришлось заплатить семь долларов пятьдесят центов в час только за право лечь в постель. Но он был готов заплатить и больше, лишь бы приткнуться где-нибудь и уснуть.
     Но лег он не сразу. "Караван-сарай" был отелем люкс. Даже так называемые дешевые комнаты в нем имели минимум, необходимый для недурной жизни. Он настроил управление ванной на циклическую подачу горячей воды, снял одежду и некоторое время поблаженствовал. Потом изменил режим и полежал в теплой неподвижной воде.
     Он выбрался из воды. Десять минут спустя он был уже вытерт, посыпан тальком и ощущал приятное жжение от массажа. После этого он вышел в спальню, чувствуя, что силы его почти полностью восстановились. Школа на ранчо была нарочито суровой. Там были простые кровати и обыкновенный душ. Эта ванна стоила денег, уплаченных за номер.
     Сигнал доставки почты загорелся зеленым светом. Дон открыл дверцу люка и обнаружил там сразу три предмета. Первый представлял собой довольно большой пакет, завернутый в пластик с надписью: "Подарок "Караван-сарая"". В нем были расческа, зубная паста, снотворные пилюли и кассета с фильмом, которую можно было вставить в проектор и смотреть на потолке перед сном. Там же была газета "Нью-Чикаго ньюс" и меню завтрака. Второй предмет был почтовой карточкой от Джека. Третий предмет был небольшой бандеролью. В почтовой карточке Джек писал:
     "Дорогой Дон! Вечером для тебя прибыл пакет. Мистер Ривз разрешил мне съездить в Альбукерк. Скуинти берет Лэйзи. Больше писать некогда. Я должен еще успеть отправить все это. Желаю тебе всего наилучшего. Джек".
     "Хороший парень Джек", - сказал про себя Дон и взял посылку. Он взглянул на обратный адрес и обнаружил, что это именно тот пакет, о котором так беспокоился доктор Джефферсон. Этот пакет, очевидно, и послужил причиной его смерти. Дон напряженно смотрел на пакет и думал: неужели это возможно - вытащить гражданина из его собственного дома и уходить до смерти? Был доктор на самом деле мертв или офицер солгал ему по какой-то причине? Отчасти это было похоже на правду. Он сам видел засаду на доктора, сам был арестован, ему угрожали, его допрашивали. Ко всему прочему, его багаж был, если называть вещи своими именами, просто-напросто украден. И все это без явной причины. Он ничего не сделал, не нарушил никаких законов. Вдруг его затрясло от гнева. С ним обошлись недостойно, и он дал себе торжественную клятву никогда не позволять этого впредь. Сейчас он понял, что, когда все это происходило, была целая дюжина поводов проявить упорство и твердость. Если бы он боролся с самого начала, то, может быть, доктор Джефферсон был бы сейчас жив... если, конечно, он действительно мертв. Кое-как успокоившись, он открыл пакет и оцепенел: в посылке не было ничего, кроме мужского кольца. Дешевое кольцо из пластика, какое можно купить в любом сувенирном киоске. Старинная латинская буква "аш", заключенная в круг, была впрессована в перстень, еще на нем были белые эмалевые узоры. Вещица была броская, но представляла интерес лишь для людей, имеющих детский или вульгарный вкус.
     Дон покрутил кольцо в руках и стал осматривать бумагу, в которую оно было завернуто. Там тоже ничего не было. Никакой записки. Обычная белая упаковочная бумага.
     Он задумался. Очевидно, этот перстень не мог быть причиной волнений доктора. Ему казалось, что существовали только две возможности: первая - что служба безопасности подменила посылку, и если это так, то уже ничего не поделаешь; и вторая - то, что кольцо само по себе не имело значения, а его упаковка как раз и является самым важным в посылке, хотя и выглядит как обычная оберточная бумага.
     Мысль о том, что он, возможно, будет везти послание, написанное невидимыми чернилами, взволновала его, и он начал думать о различных способах проявить написанное. С помощью нагрева, химической обработки или облучения радиоактивными лучами... Не успев перебрать все способы, он уже понял, что даже если здесь и есть какое-то послание, то не его дело проявлять его. Он должен просто доставить его своему отцу.
     Скорее всего, это был подложный пакет, посланный полицией. Он не имел никакого представления о том, что знала полиция о докторе Джефферсоне. Он вспомнил, что у него есть одна, хотя и слабая возможность проверить это. Он подошел к телефону и набрал номер квартиры доктора Джефферсона. Правда, доктор просил его не звонить, но обстоятельства изменились. Он подождал немного, затем экран засветился и он увидел лицо лейтенанта. - Боже мой, - произнес тот усталым голосом. - Ты, значит, не поверил мне? Ступай в постель. Тебе вставать через час.
     Дон молча выключил аппарат. Итак, доктор Джефферсон либо мертв, либо в руках полиции. Ладно. Нужно исходить из того, что посылка прибыла от доктора, и он должен доставить ее. Прием, примененный доктором Джефферсоном, - использовать обычную оберточную бумагу для послания, - заставил его задуматься над тем, как ему, в свою очередь, скрыть важность этой бумаги. Он вытащил из бумажника авторучку, разгладил бумагу и начал писать на ней письмо. Бумага была похожа и на писчую. Письмо, написанное на ней, будет выглядеть вполне естественно. Он начал письмо так: "Дорогие папа и мама! Утром я получил от вас радиограмму и был очень взволнован". Он продолжал писать размашистым почерком, покрывая всю бумагу, и закончил письмо упоминанием о том, что он что-нибудь добавит к письму и передаст его по радио, как только корабль войдет в зону прямой связи с Марсом. Затем он сложил письмо, засунул его в бумажник и положил в сумку. Он взглянул на часы. Боже мой! Через час ему нужно вставать. Не стоит уже и ложиться. Но глаза закрывались сами. Дон увидел, что на будильнике, вмонтированном в изголовье кровати, имелось устройство, позволяющее настроить его на различные способы пробуждения - от нежного напоминания до землетрясения. Он выбрал самое сильное и забрался в кровать.
     Его начало подбрасывать. Волны яркого света слепили глаза. Выла сирена. Дон пришел в себя и выполз из постели. Она тут же успокоилась. Дон решил не завтракать в комнате: он боялся вновь свалиться в кровать и уснуть. Вместо этого он решил одеться и поискать ресторан или кафе. Выпив четыре чашки кофе и плотно поев, он покинул гостиницу и направился на станцию "Терра". Теперь у него были деньги на такси. У окошка регистрации он спросил о своем билете. Незнакомый клерк поискал по списку и ответил: - Я его не нахожу. Похоже, вы не прошли проверку службы безопасности.
     "Это последняя капля", - подумал Дон.
     - Поищите, пожалуйста, - сказал он. - Билет должен быть.
     - Но его... постойте-ка. - Клерк взял со стола записку. - Дональд Джеймс Харви? Вам нужно получить ваш билет в комнате четыре тысячи двенадцать, на верхнем этаже.
     - Но почему там?
     - Не знаю. Так сказано в записке.
     Раздраженный и недоумевающий, Дон направился в указанную комнату. На двери было написано только одно слово: "Входите". Дон вошел... и опять оказался лицом к лицу с тем же лейтенантом из службы безопасности. Офицер поднял глаза.
     - Брось дуться, Дон, - сказал он. - Мне тоже не удалось поспать.
     - Что вам от меня нужно?
     - Разденься.
     - Зачем?
     - Затем, что мы собираемся обыскать тебя. Или ты думал, что я отпущу тебя просто так?
     Дон потверже расставил ноги.
     - Меня достаточно унижали, - сказал он с вызовом. - Если вы хотите снять с меня одежду, что ж, валяйте.
     Полицейский усмехнулся.
     - По этому вопросу я тоже мог бы дать тебе несколько ценных советов, но у меня уже не хватает терпения. Келли! Артин! Разденьте его. Три минуты спустя у Дона уже был ощутимый синяк под глазом и он баюкал зашибленную правую руку. Он решил, что она все же не сломана. Лейтенант и его подручные исчезли в соседней комнате с его одеждой и дорожной сумкой. Ему пришло в голову, что дверь за ним, кажется, не заперта, но он оставил эту мысль: бежать через станцию "Терра" в чем мать родила не имело смысла. Несмотря на поражение, впрочем неизбежное, его моральное состояние было значительно лучше, нежели прошлым вечером.
     Вскоре лейтенант вернулся и бросил ему одежду.
     - Возьми. И вот твой билет. Может быть, ты хочешь переодеться? Твои вещи здесь.
     Дон молча взял свой багаж, игнорируя предложение сменить одежду, чтобы быстрее покончить с этим. Пока он одевался, лейтенант спросил его:
     - Когда ты успел купить это кольцо?
     - Мне прислали его из школы.
     - Дай мне его.
     Дон стащил кольцо с пальца и швырнул офицеру.
     - Можешь взять его себе, ворюга.
     Лейтенант поймал кольцо и мягко произнес:
     - Ну, Дон, я же не имею ничего против тебя лично. - Он тщательно осмотрел перстень. - Лови.
     Дон поймал кольцо, надел на палец, взял багаж и направился к выходу.
     - Чистого неба, - сказал лейтенант. Дон промолчал.
     - Я сказал "чистого неба".
     Дон повернулся, посмотрел ему прямо в глаза и сказал:
     - Я надеюсь, когда-нибудь мы встретимся с вами в иной обстановке. Он вышел. Они забрали бумагу! Он заметил, что бумага исчезла, когда получал обратно одежду и дорожную сумку.
     На этот раз он позаботился о том, чтобы сделать укол, предохраняющий от дурноты. Когда он выбрался из этой очереди, у него едва хватило времени, чтобы взвеситься. Он уже был готов войти в лифт, но тут краем глаза заметил что-то знакомое. Ну да, возле грузового лифта возвышалась фигура Сэра Исаака Ньютона. Во всяком случае, очень похожая на него, хотя он знал, что внешние различия у драконов были слишком тонки для человеческого глаза. Он удержался от того, чтобы просвистеть приветствие. События последних часов сделали его менее наивным и более осторожным. Он думал о них в лифте, поднимаясь на борт корабля. Было трудно поверить, что прошло всего двадцать четыре часа, а то и меньше, с того времени, как он получил радиограмму. Казалось, прошел целый месяц, а сам он повзрослел лет на десять. Он с горечью думал о том, что его все-таки перехитрили. Сообщение на оберточной бумаге исчезло навсегда. Скверно...
     На третьей палубе "Дороги славы" было всего полдюжины кресел, остальные были сняты. Дон нашел свое место и привязал багаж к сетке на полу. Пока он занимался этим, за спиной кто-то произнес несколько фраз на живописном жаргоне кокни. Он обернулся и просвистел приветствие.
     Из грузового люка показался Сэр Исаак Ньютон, ему помогали шесть служащих космопорта. Он вежливо просвистел ответное приветствие, одновременно руководя действиями рабочих, по виду которых можно было сказать, что они совершают инженерный подвиг. Делал он это с помощью водэра. - Легче, друзья, легче. Все надо делать осторожно. А теперь пусть двое из вас будут любезны поместить мою левую среднюю ногу на ступеньку. Имейте в виду, что я ее не вижу. О! Осторожнее, не прищемите свои пальцы. Сейчас я, кажется, могу войти. Есть около моего хвоста что-нибудь, что может разбиться?
     Бригадир ответил:
     - Нет, здесь все пусто, шеф. Вира?
     - Если я вас правильно понимаю, - ответил венерианин, - вы имеете в виду подъем? Ну что ж, вперед. Поехали!
     Послышался удар, звон разбитого стекла, и огромное пресмыкающееся выбралось из люка. Оказавшись внутри, оно осторожно повернулось и устроилось поудобнее в отведенной для него части отсека. Служащие космопорта последовали за ним и закрепили его на палубе металлическими захватами. Дракон взглянул на бригадира.
     - Я полагаю, вы здесь главный?
     - Да.
     Щупальца венерианина оставили клавиши водэра, нашарили кошелек и достали оттуда пачку банкнот. Он положил их на палубу и снова взял водэр. - В таком случае, сэр, не окажете ли вы мне любезность принять это свидетельство моей благодарности за ту трудную работу, которую вы так отлично выполнили, и распределить это между своими помощниками в соответствии с вашими традициями, каковы бы они ни были. Бригадир одним движением собрал деньги и спрятал их.
     - Конечно, шеф. Спасибо. - Это я вам благодарен. Рабочие вышли, и дракон перенес свое внимание на Дона. Но прежде чем они успели обменяться первыми словами, еще одна группа пассажиров прибыла с верхней палубы. Это оказалась какая-то семья, причем женщина, заглянув в отсек, с криком отпрянула назад.
     Она бросилась обратно к лестнице, вызвав среди прочих сумятицу. Дракон направил взгляд двух своих глаз в ее сторону, в то время как остальные глаза продолжали смотреть на Дона.
     - Боже мой, - произнес он. - Как вы полагаете, мне следовало убедить эту леди в том, что у меня нет людоедских привычек?
     Дон чувствовал себя смущенным. Ему было стыдно за эту женщину, ведь она принадлежала к его расе.
     - Она просто дура, - ответил он. - Не обращайте на нее внимания. - Мне кажется, столь негативное определение не может быть верным. Дон просвистел на языке дракона непереводимое пренебрежительное замечание в ее адрес и продолжил словами:
     - Пусть ее жизнь будет долгой... и нудной.
     - Ну-ну-ну, - ответил дракон. - Ты сердишься, значит, ты не прав. Понять - значит простить, сказал один из ваших философов. Дон не помнил, чье это изречение. Во всяком случае, оно казалось ему несколько односторонним. Он был уверен, что некоторые вещи нельзя простить, несмотря на то что хорошо их понимаешь; во всяком случае, то, что произошло с ним не так давно. Он уже был готов сказать об этом, когда их внимание было привлечено звуками, доносившимися из открытого люка. Два, а то и больше, мужских голоса спорили с высоким и резким женским, причем женский часто перекрывал их. Из того, что женщина говорила, можно было понять следующее: первое - она желает видеть капитана; второе - ее воспитание никогда не позволит ей примириться с подобными вещами; третье - эти ужасные монстры не должны допускаться на Землю и вообще должны быть уничтожены; четвертое - если бы Адольф был хоть наполовину мужчиной, он не стоял бы как столб и не позволял бы так обращаться со своей женой; пятое - она намерена подать жалобу, а ее семья достаточно влиятельна; и последнее - она опять-таки желает немедленно видеть капитана.
     Дон хотел что-нибудь сказать, чтобы смягчить впечатление; его покоробило от этой тирады. Вскоре голоса удалились. Затем в люк вошел офицер из команды корабля и огляделся.
     - Вам удобно? - спросил он Сэра Исаака Ньютона.
     - Да, вполне, благодарю вас.
     Офицер повернулся к Дону.
     - А ты, паренек, собирай свои вещи и иди за мной. Капитан решил предоставить кое-кому отдельное помещение.
     - Но почему? - спросил Дон. - В моем билете указано: кресло шестьдесят четыре, и мне здесь нравится.
     Офицер почесал подбородок, поглядел на Дона и повернулся к венерианину.
     - А вы не возражаете?
     - Нет, ни в малейшей степени. Я очень рад, что этот молодой джентльмен составит мне компанию.
     Офицер снова повернулся к Дону.
     - Ну, тогда все в порядке. А все-таки я помечу насчет вас в своем блокноте на случай, если вас все-таки придется переместить.
     Он взглянул на часы и выругался.
     - Если мы сейчас же не взлетим, придется отложить старт на завтра. Он козырнул и покинул отсек.
     Последний предупредительный сигнал был передан по системе оповещения, потом хриплый голос произнес:
     "Обращение ко всей команде: позаботьтесь о том. чтобы все были пристегнуты! Приготовьтесь к старту!"
     Потом послышалась мелодия гимна Леконта "Поднимается корабль". Пульс Дона участился. Его состояние граничило с экстазом. Ему очень хотелось снова очутиться в космосе, ведь он считал его своей родиной. Все плохое, что произошло с ним, ушло в его сознании на задний план, исчезло, и даже воспоминания о школе и о Лэйзи стушевались.
     Гимн закончился аккордом, имитирующим рев ракетных сопел, и в этот момент он слился с настоящим ревом. "Дорога славы" оторвалась от земли... и понеслась вверх, в чистое небо.

Глава 7
ОТКЛОНЕНИЕ

Сразу же после взрыва "Терры-Орбитальной" на корабле прозвучали сигналы оповещения, призывающие всех занять свои места. "Наутилус" рванулся вперед, устремляясь по своей многодневной орбите к Венере. Когда была набрана достаточная скорость, кораблю придали вращение, чтобы создать искусственную гравитацию. Дон отстегнул ремни и поспешил в радиорубку. Дважды его останавливали часовые и приходилось доказывать, что ему позарез нужно туда. Дверь в рубку была открыта; все, казалось, были очень заняты и не обратили на него никакого внимания. Он потоптался на пороге, затем вошел. Кто-то схватил его за воротник.
     - Эй! Какого черта ты здесь делаешь?
     - Я хочу послать сообщение, - миролюбиво ответил Дон.
     - Только и всего? Эй, Чарли, что ты думаешь об этом?
     Человек, который схватил его, обращался к военному, склонившемуся над каким-то прибором. Чарли сдвинул наушник с одного уха.
     - Он здорово похож на диверсанта. Может, у него в каждом кармане по атомной бомбе?
     Из соседней каюты вышел офицер.
     - Что здесь происходит?
     - Он проник сюда, сэр. Говорит, что ему нужно послать сообщение.
     Офицер оглядел Дона с головы до ног. -  Мне очень жаль, но из этого ничего не выйдет. Приказано соблюдать радиомолчание. Никаких сообщений.
     - Но мне просто необходимо связаться с Марсом! - В нескольких словах он объяснил причину. - Я должен сообщить им, где нахожусь, сэр.
     Офицер покачал головой.
     -  Мы не сможем связаться с Марсом, даже если бы нарушили приказ.
     -  Можно передать сообщение на Луну, а оттуда его перешлют на Марс.
     - Да, в принципе это возможно, но только в принципе. Послушайте, молодой человек, я очень сочувствую вам, но ничем не могу помочь, совершенно ничем. Командующий не позволит нарушить радиомолчание и по более важной причине, чем ваша. Интересы безопасности корабля превыше всего. Дон на миг задумался.
     - Конечно, это верно, - покорно согласился он.
     -   Я бы на твоем месте не беспокоился: родители разыщут тебя.
     - Да? Не понимаю, как это у них получится. Они думают, что я лечу на Марс. - Нет, не думают. Во всяком случае скоро перестанут так думать. Наша акция не останется в тайне, и скоро вся система узнает об этом. Они могут узнать о том, что ты добрался до "Терры-Орбитальной" и не вернулся на "Дороге славы". Методом исключения можно установить, что ты направляешься на Венеру. Думаю, что они запрашивают межпланетное справочное бюро уже сейчас. Уилкинс, напишите табличку: "Радиомолчание - никакие сообщения не отправляются". Нам ни к чему, чтобы разные гражданские врывались сюда, чтобы послать поздравление тете Хетти.
     Дон делил каюту третьего класса с тремя дюжинами мужчин и несколькими мальчиками. Некоторые из пассажиров, оплативших проезд лучшим классом, высказывали негодование по поводу условий, в которых оказались. Дон и сам имел билет первого класса до Марса на "Валькирии". Но он помалкивал и с удовлетворением отметил правильность выбранной им линии поведения, увидев лица пассажиров, которые ходили к командору жаловаться на плохие условия. Тот умел ставить людей на место. Каюты первого класса, расположенные на верхних палубах в носовой части ракеты, были заняты военными. Его койка была достаточно удобной, а путешествие в космосе, обычно довольно скучное, казалось в этом шуме и разговорах не столь тоскливым. Уже на первой неделе путешествия главный врач объявил, что те, кто желает быть усыпленным или замороженным, могут это сделать. Через пару дней каюта наполовину опустела. Многие пассажиры легли в анабиозные ванны. Они будут смотреть цветные сны и проснутся только на Венере.
     Дону не хотелось ложиться в анабиоз. Он слышал разговоры своих соседей по каюте, обсуждавших вопрос, влияет ли пребывание в анабиозе на продолжительность жизни.
     -  Это выглядит так, - изрек один из пассажиров с видом знатока. - Вам предстоит прожить определенное количество лет. Это заложено в ваших генах. И, если не случится ничего непредвиденного, именно столько вы и проживете. Когда вы ложитесь в анабиоз, все процессы в вашем теле замедляются. Если можно так сказать, ваши часы жизни останавливаются. Это время не идет в счет. Например, если вам предстоит прожить восемьдесят лет, то вы проживете восемьдесят лет и, допустим, три месяца или сколько вы там будете лежать в анабиозе. Так я понимаю.
     -  Вы совершенно не правы, - ответил ему другой человек. - Вы сильно ошибаетесь. В данном случае вы делаете вашу жизнь на три месяца короче. Это не для меня.
     -  Вы как-то странно рассуждаете. Лично я хочу, чтобы меня усыпили.
     - Как вам угодно. Кроме того, есть еще одно обстоятельство... - Пассажир, который возражал, подался вперед и заговорил громче, чтобы слышали все: - Говорят, что военные, которые летят в первом классе, подвергают вас допросу, пока вы спите. И вы знаете почему? Потому что командор считает, будто на "Терре-Орбитальной" на корабль посадили шпионов. Для Дона было не так уж и важно, кто из них прав. Он чувствовал себя слишком полным жизни и энергии и не видел смысла во временном уходе из жизни только для того, чтобы не было скучно во время полета. Но последнее замечание удивило его. Шпионы? Возможно ли, чтобы ИБР имело своих агентов прямо в штабе венерианской гвардии? Но ведь именно в этом и была функция ИБР - агентура его должна быть вездесущей. Он оглядел своих соседей по каюте, прикидывая, кто из них мог бы выдавать себя не за того, кем он был на самом деле.
     Однако эта мысль не долго его занимала. Во всяком случае, им ИБР больше не интересовалось. Если бы Дон сейчас не летел на "Наутилусе" к Венере, можно было бы подумать, что он направляется на "Валькирии" на Марс. Корабли были одного класса, а космос везде выглядит одинаково. Солнце с каждым днем становилось все крупнее, в отличие от полета на Марс, когда оно уменьшалось бы. Но кто может смотреть на солнце прямо даже с Марса? Распорядок жизни на корабле был таким же, как и на всяком другом лайнере. Время отсчитывалось по Гринвичу, завтрак начинался по звонку, о положении корабля сообщалось ровно в полдень, "ночью" включалось освещение.
     Присутствие военных на корабле не бросалось в глаза. Они располагались в передней части корабля, а гражданские лица допускались туда только по делу. Прошло уже сорок два дня космического полета, прежде чем у Дона нашлась причина снова попасть в носовую часть лайнера. Он порезал палец и был направлен на перевязку в корабельный госпиталь. Когда он возвращался оттуда, кто-то положил ему руку на плечо. Он обернулся. Это был сержант Мак-Мастерc. На груди у него была звезда - знак корабельного полицейского. - Что ты здесь делаешь? - требовательно спросил он. - Почему ты разгуливаешь в этой части корабля?
     Дон показал перевязанный палец.
     - Я не прогуливаюсь. Мне нужно было перевязать палец.
     Мак-Мастерc посмотрел на палец.
     - Повредил палец? А теперь ты куда идешь? Этот коридор ведет к бомбовому отсеку, а не к кормовым каютам. Послушай, я тебя где-то видел, верно?
     - Конечно.
     - А, вспомнил! Ты тот самый паренек, который хотел лететь на Марс.
     - Я и полечу на Марс.
     - Неужели? Выходит, тебе нравятся кружные пути, примерно на сотню миллионов миль в объезд. Но мы с тобой отвлеклись от нашего разговора. Почему ты оказался в коридоре, который ведет к бомбовому отсеку?
     Дон почувствовал, что краснеет.
     - Я не знал, где на корабле бомбовый отсек. Но если я иду не туда, укажите мне, пожалуйста, правильный путь.
     - Пошли со мной.
     Сержант спустился вместе с ним на две палубы ниже - искусственная тяжесть здесь была сильнее - и завел Дона в какую-то каюту.
     - Посиди здесь. Скоро подойдет дежурный офицер.
     Дон не двинулся.
     - Мне не нужен дежурный офицер. Я хочу вернуться в свою каюту. - Я сказал "садись". Я помню твой случай. Может быть, ты случайно заблудился, а может, оказался там намеренно.
     Дон сдержал раздражение и сел.
     - Я не имею ничего против тебя лично, - сказал Мак-Мастерс. - Не хочешь ли выпить чашечку кофе?
     Он подошел к кофеварке и налил две чашки. Дон помедлил, но взял чашку. Это был кофе с Венеры, черный, душистый и очень крепкий. Дон почувствовал, что Мак-Мастерс начинает ему нравиться. Сержант не спеша выпил свой кофе, затем состроил гримасу и сказал:
     - Ты, наверное, родился в рубашке. Другой на твоем месте сейчас был бы уже мертвецом.
     - Почему?
     - Ты должен был лететь на "Дороге славы", верно?
     - Да, но я не понимаю...
     - Разве эти новости еще не добрались до кормы? "Дорога славы" так и не приземлилась.
     - Что же произошло? Столкновение?
     - Какое там столкновение! Эти земные свиньи, сторонники Федерации - они ведь все очень нервные, - расстреляли ее в небе. Они не могли установить с нею радиосвязь и, видимо, решили, что она начинена взрывчаткой. Я так думаю. Во всяком случае они ее взорвали.
     - Да-а...
     - Вот я и говорю, что ты родился в рубашке. Ведь ты должен был лететь на ней.
     - Но я не должен был лететь на ней, ведь я направлялся на Марс. Мак-Мастерс уставился на него, затем рассмеялся. - Ну, парень, ты мыслишь своеобразно. Ничуть не лучше, чем неуклюжик.
     - Пусть так, но я все же направляюсь на Марс.
     Сержант отставил чашку.
     - Ты не желаешь умнеть. Война продлится десять или двадцать лет, и очень мало шансов, что в это время будет какой-нибудь корабль на Марс. - Ну... доберусь как-нибудь. Но почему вы думаете, что война продлится так долго?
     Мак-Мастерс помолчал, закуривая.
     - Ты когда-нибудь изучал историю?
     - Вообще-то, да...
     - Помнишь, как американские колонии боролись за освобождение от британского господства? Эта война тянулась восемь лет, войска колонистов действовали то там, то сям, и все это время Англия была достаточно сильной, чтобы разбить их за неделю. Почему же она этого не сделала?
     Дон не знал.
     - Да, - продолжал Мак-Мастерс, - ты, как видно, неважно учил историю, а вот наш командор Хиггинс хорошо ее знает. Именно он спланировал этот рейд. Задай ему вопрос о любом восстании, и он ответит, почему оно провалилось. Англия не могла подавить восстание потому, что она в то время по уши завязла в более крупных войнах. Подавление американского восстания рассматривалось как простая полицейская акция, причем не особенно серьезная. Англия не могла уделить этой акции должного внимания, а потом это мероприятие стало слишком дорогостоящим и приносило одни неприятности. Поэтому Англия просто-напросто плюнула на это и признала независимость колоний:
     - Вы тоже так думаете?
     - Да, я считаю, что командор Хиггинс нанес удар в нужном месте и в нужное время. Если опираться на статистические данные, Республика Венера не может победить в войне против Федерации. Хочу тебе сказать, что я такой же патриот Венеры, как и остальные, но я смотрю в лицо фактам. Население Венеры составляет лишь незначительную часть населения Федерации, и еще меньшую часть составляют материальные ресурсы Венеры. Мы просто не можем победить в этой войне, за исключением того случая, когда Федерация будет слишком занята своими делами. И именно сейчас ситуация такова или скоро станет такой.
     Дон задумался.
     - Я, наверное, слишком глуп, чтобы понять это.
     - Разве ты не понял, зачем мы уничтожили "Терру-Орбитальную"? Всего одной военной акцией командор поставил Землю в беззащитное положение. Он мог подвергнуть бомбардировке все города Земли или любой из них. Но какую бы это принесло пользу? Это только вызвало бы возмущение всех землян. А теперь две трети населения Земли приветствуют нас. И не только приветствуют, но и сами получили наглядный пример и возможность действовать: ведь над ними уже не висит "Терра-Орбитальная" со своими ракетами. Пройдут годы, прежде чем Федерации удастся умиротворить все нации, если ей это вообще удастся. Наш командор - большой хитрец. - Мак-Мастерс поднял голову. - Смирно - крикнул он и вскочил с места. В дверях стоял лейтенант.
     - Лекция была очень интересной, профессор, она вполне подошла бы для академической аудитории, - сказал вошедший.
     - Я не профессор, лейтенант, - сказал Мак-Мастерс, - а всего лишь сержант, с вашего позволения.
     - Ну хорошо, сержант, не будем больше к этому возвращаться. Он повернулся к Дону. - Кто это и почему он здесь?
     - Он ждет вас, сэр.
     - Понятно, - деловито ответил офицер. - Желаешь ли ты воспользоваться правом не отвечать на вопросы, чтобы нечаянно не оговорить себя?
     Дон был озадачен.
     - Имеется в виду, - объяснил Мак-Мастерс, - согласен ли ты, чтобы мы опробовали на тебе некое приспособление, или ты хочешь закончить свое путешествие в тюремной каюте?
     - Какое приспособление?
     - Детектор лжи.
     - Ах, это. Пожалуйста. Мне нечего скрывать.
     - Хотелось бы мне иметь такую же чистую совесть. Садись вон туда.
     Мак-Мастерс открыл шкаф, присоединил электроды к голове Дона и наложил ему на руку мягкую повязку, в которой тоже были электроды.
     - А теперь, - сказал он, - назови мне действительную причину того, что ты оказался в коридоре, ведущем к бомбовому отсеку.
     Дон повторил свою прежнюю версию. Мак-Мастерс задал ему еще несколько вопросов, в то время как лейтенант наблюдал за показаниями на экране, расположенном сбоку от головы Дона. Наконец он сказал:
     - Хватит, сержант. Проводите его туда, где ему следует находиться.
     - Есть, сэр. Пошли.
     Они вместе вышли из каюты. Когда они отошли на достаточное расстояние, Мак-Мастерс сказал:
     - Как я и говорил, когда нас так грубо прервали, именно эти причины и служат доказательством того, что война будет длительной. Можно ожидать, что сохранится статус-кво, пока Федерация будет занята гражданскими беспорядками. Время от времени они будут присылать нам какого-нибудь сосунка, чтобы выполнить серьезную работу, достойную настоящего мужчины; мы наставим шишек этому сосунку, и он вернется домой. Когда-нибудь - может быть, на это уйдут годы - Федерация придет к решению, что эти акции слишком дорого ей обходятся, и признает нас в качестве свободной нации. И все это время кораблей на Марс не будет. Так-то вот.
     - И все же я туда попаду, - настаивал Дон.
     - Значит, тебе придется идти пешком.
     Они дошли до палубы под литерой "Джи". Дон огляделся вокруг и сказал: - Здесь я уже найду дорогу. Мне нужно подняться на одну палубу.
     - На две, - поправил его Мак-Мастерс. - Я провожу тебя до места. Существует лишь один способ попасть на Марс.
     - Какой?
     - Не догадываешься? Пассажирских рейсов, очевидно, не будет до конца войны. Но есть большая вероятность, что и силы Федерации, и силы Республики в конце концов пошлют свои войска на Марс. Каждая из сторон будет пытаться использовать Марс в своих целях. На твоем месте я поступил бы в армию, в Космическую гвардию. Не в сухопутные войска, а именно в Космическую гвардию. Дон задумался.
     - Не так уж много шансов, что меня примут. Как вы думаете?
     - Ты хоть немного разбираешься в бумажной работе? Постарайся получить должность клерка. Если у тебя есть умение подлизаться к нужному человеку, то эта должность даст тебе шанс остаться на главной базе. Там ты будешь в курсе всех слухов и в конце концов узнаешь, когда они соберутся послать корабль на Марс. Останется только снова подлизаться к нужному человеку, чтобы оказаться на этом корабле. Это единственная возможность для тебя попасть на Марс. А вот и твоя каюта. И постарайся больше не блуждать в носовой части корабля.
     Дон всерьез обдумал слова Мак-Мастерса. Он упорно держался за мысль, что, когда он окажется на Венере, ему придется искать способ попасть на Марс. Слова Мак-Мастерса заставили его подумать и о другой стороне дела. Конечно, хорошо было говорить о том, чтобы каким-то образом попасть на корабль, отправляющийся к Марсу, - легально или нелегально, в качестве пассажира, оплатившего проезд, в качестве члена команды или просто "зайцем". Но, допустим, не будет вообще никаких кораблей на Марс. Потерявшаяся собака может найти дорогу домой, но человек не в состоянии преодолеть и мили в космосе без корабля.
     Теперь насчет совета вступить в Космическую гвардию. Казалось, что это крайнее средство, даже если оно и сработает. Хотя Дон знал об армейских порядках немного, ему все же думалось, что сержант несколько упростил положение вещей. Попытка отправиться в рядах космических гвардейцев на Марс может оказаться похожей на поездку на дикой необъезженной лошади.
     С другой стороны, он был в таком возрасте, когда военная карьера кажется блестящим вариантом. Если бы его чувства в отношении Венеры были более сильными, он без труда убедил бы себя в том, что его долг сражаться на стороне колонистов, независимо от того, попадет он на Марс или нет. Военная служба имела еще одну положительную сторону; она сразу определила бы его положение. Он уже начал ощущать, в чем главная трагедия перемещенного лица во время войны: почва уходит из-под ног. Человеку необходима свобода, но очень немногие чувствуют себя достаточно сильными, чтобы не быть частью группы и не подчиняться принятым в ней формам взаимоотношений. Некоторые вступают в ряды иностранных легионов просто из любви к приключениям: многие заключают контракт для того, чтобы получить определенный круг обязанностей и вместе с этим - какие-то привычки, какие-то запреты, определенное время для работы, определенное время для отдыха, для того, чтобы подружиться с кем-то и беседовать с ним в свободное время. А заодно получить сержанта себе на шею, которого можно ненавидеть. Короче говоря, все это делается для того, чтобы стать частью какого-то образа жизни.
     Дон был перемещенным лицом и чувствовал себя как бродяга, как любой из бродяг на протяжении всей истории; у него не было даже родной планеты. Он не испытывал потребности немедленно действовать, но замечал, что при виде солдат Космической гвардии уже прикидывает, как сам будет выглядеть в такой форме.
     "Наутилус" не стал садиться на планету или стыковаться с какой-либо космической станцией. Когда он приблизился к Венере, скорость его была уменьшена, и он перешел на двухчасовую орбиту, проходящую через полюса планеты на высоте всего несколько сотен миль от серебристого покрывала облаков. Колонии Венеры были еще слишком молоды и слишком бедны, чтобы позволить себе роскошь завести пересадочную станцию в космосе. Поэтому космический лайнер выходил на орбиту, при которой он каждый раз проходил над новым меридианом планеты, как бы деля ее на дольки.
     Корабль-челнок мог стартовать с любого места на Венере, соединиться с лайнером на орбите, а затем снова опуститься там, откуда взлетел, или в любом другом месте, расходуя минимум горючего. Как только "Наутилус" вышел на эту орбиту, челноки направились к нему. Они были больше похожи на самолеты, чем на космические корабли. Каждый из них имел герметическую кабину, крылья и двигатели для космоса и двигатели для атмосферы. Такой корабль взлетал с помощью катапульты, затем включал воздушно-реактивные двигатели, поднимающие его в стратосферу, причем скорость его в этот момент превышала три тысячи миль в час. Здесь эти двигатели выключались и вступали в работу ракетные двигатели, которые поднимали его еще выше, придавали орбитальную скорость - около двенадцати миль в час - и помогали сблизиться с космическим лайнером.
     Чтобы провести эту операцию, от пилота требовалось высокое искусство мaнeвpиpoвaния, точный математический расчет орбиты, скорости, состояния верхних слоев атмосферы - то есть всех мелочей. Как только орбитальный корабль загружался, достаточно было небольшого импульса, чтобы он сошел с орбиты и, планируя в плотных слоях атмосферы, снизил скорость и направился на посадку. Тогда от пилота требовалось умение снизить скорость до необходимой величины, но сохранить ее для полета к месту приземления. Если корабль не долетит до порта и опустится не на взлетную полосу, а в соседние кусты, то он никогда больше не взлетит, даже если пилот и пассажиры уцелеют после такой посадки.
     Дон отправился вниз на орбитальном корабле под названием "Сайрус Боконон", небольшом и аккуратном на вид, с размахом крыльев футов в триста. Через иллюминатор Дон наблюдал, как кораблик входил в шлюз лайнера, и заметил, что всем известный знак планетных линий в виде трех глобусов на его носу был закрашен, причем неаккуратно, видимо, в спешке. На этом месте было написано: "Орбитальная гвардия. Республика Венера". Закрашенная эмблема, свидетельство восстания, подействовала на него сильнее, чем взрыв "Терры-Орбитальной". Компания межпланетных сообщений обладала не меньшим могуществом и влиянием, чем любое правительство. Но повстанцы осмелились захватить корабли, принадлежащие величайшему транспортному концерну, и закрасить его эмблему на бортах.
     Дон чувствовал, как ветер истории шевелит его волосы. Мак-Мастерс был прав. Теперь Дон поверил, что ни один корабль не полетит отсюда на Марс. Когда подошла его очередь, он прошел через шлюз на "Сайрус Боконон". Бортпроводник, встретивший их, был все еще одет в форму Компании, но ее эмблема на рукаве уже была заменена каким-то другим значком. Изменился и стиль обслуживания. Он обращался с пассажирами деловито и распорядительно, но уже без прежней рабской услужливости, за которую ему платила Компания.
     Спуск вниз оказался долгим и утомительным. В салоне было жарко, так как корабль сильно разогрелся, тормозя в атмосфере. Прошло более часа с момента вылета, когда крылья корабля ощутили опору плотных слоев атмосферы; вскоре Дон и остальные пассажиры почувствовали нарастание силы тяжести. Это пилот, чтобы избежать слишком сильного разогрева корабля, снова направил его в разреженные слои атмосферы. Такая процедура повторялась несколько раз, корабль двигался наподобие плоского камушка, скачущего по воде. Пассажиры чувствовали себя словно на "американских горках". Это было не очень приятно, но Дон не имел ничего против. Он снова стал опытным космическим путешественником: его желудок уже не реагировал на ускорение и невесомость. Когда корабль вошел в облака Венеры, Дон ощутил сильное волнение, но в конце концов вся эта процедура стала ему надоедать. Наконец Дон почувствовал изменение в движении корабля; тот стремительно опускался, выходя на завершающий участок полета. Пилот наводил корабль на точку посадки с помощью радиолуча. И вот "Сайрус Боконон" коснулся поверхности и остановился. Бортпроводник провозгласил:
     - Нью-Лондон! Республика Венера! Приготовьте документы для проверки.

Глава 8
"У ЛИС ЕСТЬ СВОИ НОРЫ, И У ПТИЦ ЕСТЬ СВОИ ГНЕЗДА..."

     Стих кончается так:
     "...и только Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову"
     Евангелие от Матфея, гл. 8, стих 20

     Первой заботой Дона было найти отделение МТТК - Межпланетной телевизионной и телеграфной компании - и отправить радиограмму родителям. Но он не смог сразу покинуть корабль; пассажиры должны были, во-первых, сдать документы для проверки, а затем подвергнуться обыску и допросу. Прошло несколько часов, а Дон все сидел перед дверью в кабинет службы безопасности, ожидая своей очереди на допрос. Из-за своего необычного статуса он оказался самым последним.
     Он был голоден и утомлен ожиданием, руки его от плеч до кистей болели от уколов, посредством которых проверялся иммунитет к различным местным заболеваниям, особенно грибковым инфекциям. Поскольку он жил здесь раньше, иммунитет у него сохранился. Ему очень повезло, так как иначе пришлось бы провести на карантине несколько недель и сделать еще кучу прививок. Он массировал руки и уже подумывал, не пора ли устроить скандал, когда дверь открылась и его позвали.
     Дон вошел внутрь. Офицер Орбитальной гвардии сидел за столом и просматривал его документы.
     - Дональд Харви?
     - Да, сэр.
     - По правде говоря, ваше дело ставит меня в тупик. Мы без труда установили вашу личность - отпечатки ваших пальцев совпадают с зарегистрированными на Венере в прошлом. Но вы не являетесь гражданином Венеры.
     - Являюсь! Моя мать родилась здесь.
     - М-да... - офицер забарабанил пальцами по столу. - Я не юрист. Я понимаю, что в чем-то вы правы, но ведь, когда родилась ваша мать, не было даже такого понятия, как Республика Венера. Получается, что ваш случай спорный и не имеет прецедентов. - И каков же мой статус? - медленно спросил Дон.
     - Я не знаю. Я не уверен, есть ли у вас законное право оставаться здесь. - Но я и не собираюсь оставаться! Я здесь всего лишь проездом.
     - Вот как?
     - Я направляюсь на Марс.
     - Ах, вы опять об этом! Я ознакомился с вашими документами и могу вам только посочувствовать. Постарайтесь быть благоразумнее.
     - Я направляюсь на Марс! - настойчиво повторил Дон.
     - Конечно, конечно! А я собираюсь в рай после смерти. Но пока вы находитесь на Венере, нравится вам это или нет. Мистер Харви, я решил отпустить вас. - Да? - удивился Дон. Ему и в голову не приходило, что его могли лишить свободы.
     - Да. Не думаю, что вы представляете угрозу для Республики Венера, и мне не хочется отправлять вас в карантин на неограниченный срок. Постарайтесь вести себя тихо и обязательно сообщите по телефону свой адрес, когда найдете, где остановиться. Вот ваши документы.
     Дон поблагодарил его, взял свои вещи и быстро вышел. За дверью он остановился и некоторое время растирал зудящие от уколов руки. У причала, прямо напротив здания, была пришвартована амфибия; ее водитель скучал у штурвала. Дон сказал:
     - Извините, я хотел бы послать радиограмму. Вы не подскажете, где я могу это сделать?
     - Конечно, подскажу. Контора МТТК, улица Боконона на Главном острове. Вы прилетели на "Наутилусе"?
     - Да. А как туда добраться?
     - Садитесь. Минут через пять я отправляюсь. Там есть еще пассажиры?
     - По-моему, нет.
     - Ваша речь не похожа на местный диалект. - Водитель окинул его взглядом. - Я воспитывался здесь, - ответил Дон, - но мне пришлось на несколько лет уехать, чтобы продолжить обучение.
     - Только что прошел проверку?
     - Да, только что.
     - Поздравляю с возвращением. Нигде не бывает так хорошо, как дома. Водитель с любовью окинул взглядом начинающее темнеть небо и темную воду. Вскоре он включил двигатель и отвязал швартовы. Маленькое судно медленно поплыло по узким каналам, огибая острова и построенные прямо в воде дома. Через несколько минут Дон высадился в начале Бокононстрит, главной улицы Нью-Лондона - столицы планеты.
     Улица, переполненная людьми, была узкой, извилистой и довольно грязной. По обеим сторонам сквозь густой туман сияли огни реклам. Одна из них гласила: "Вступайте в армию!!! Родина нуждается в вас". Другая, еще большими буквами, призывала: "Пейте кока-колу производства нью-лондонского филиала заводов кока-колы".
     Оказалось, что здание МТТК находилось в нескольких сотнях ярдов от пристани, почти на противоположном конце Главного острова. Его легко было найти: оно было самым высоким на острове. Дон перебрался через заграждение, окружавшее здание, чтобы вода не заливала дверь, и вошел внутрь. Он оказался в местном отделении Межпланетной телевизионной и телеграфной компании. За конторкой сидела молодая девушка.
     - Я хотел бы послать радиограмму, - сказал он.
     - Пожалуйста, мы к вашим услугам. - Она передала ему бланк и ручку.
     - Спасибо.
     Дон составлял сообщение, морща лоб от напряжения. Он старался, чтобы его послание не вызвало у родителей особого волнения и в то же время дало им как можно больше информации о сложившемся положении. И все это нужно было выразить минимумом слов. Наконец он вернул бланк в окошко. Увидев адрес, девушка подняла брови, но ничего не сказала. Она сосчитала количество слов, заглянула в справочник и сказала:
     - Это будет стоить сто восемьдесят семь кредитов и пятьдесят центов. Дон отсчитал деньги, с тоской отметив, что это проделало большую брешь в его бюджете. Она взглянула на банкноты и вернула их.
     - Вы что, смеетесь надо мной?
     - В чем дело?
     - Вы суете деньги Федерации. Вы хотите, чтобы у меня были неприятности? - О! - Дон снова почувствовал что-то вроде тошноты. В последнее время это ощущение стало почти привычным для него.
     - Послушайте, но я только что прибыл на "Наутилусе". У меня просто не было времени обменять деньги. Можно мне послать это сообщение наложенным платежом?
     - На Марс?
     - Что же мне делать?
     - Знаете, тут есть банк, вниз по улице, на противоположной стороне. На вашем месте я бы обратилась туда.
     - Так я и сделаю. Спасибо.
     Дон уже взял свой бланк, когда девушка остановила его.
     - Я могу принять вашу радиограмму, если хотите. А вы можете заплатить в течение двух недель.
     - Вот как? Большое спасибо?
     - Не благодарите. Все равно радиограмма будет отослана только через две недели, а к тому времени вы заплатите.
     - Через две недели? Но почему так долго? - Потому что Марс сейчас находится по ту сторону Солнца и радиосигналы туда не проходят. Вам придется подождать.
     - А почему нельзя воспользоваться ретрансляционными станциями? - Сейчас идет война. Разве вы об этом не знаете?
     - О! - Дон почувствовал себя дураком.
     - Мы все еще принимаем частные сообщения по каналу Земля-Венера в оба конца, хотя они и могут быть искажены цензурой. Но мы не можем гарантировать, что ваша радиограмма будет передана через Землю на Марс. Если бы у вас был кто-нибудь на Земле, чтобы принять радиограмму...
     - Боюсь, у меня там никого нет.
     - Может быть, это и к лучшему, потому что они все равно не передали бы сообщение, даже если бы у вас и нашелся знакомый, согласившийся заплатить за него. Цензоры Федерации не пропустят. Поэтому давайте мне ваше сообщение, я зарегистрирую его. Заплатите позднее. - Она взглянула на текст радиограммы.
     - Похоже, вы попали в неприятное положение. Сколько вам лет... - она взглянула на подпись, - ...Дон Харви?
     Дон ответил.
     - Да-а... вы выглядите старше. Я старше вас; могу взять на себя роль вашей бабушки. Если вам потребуется какая-нибудь помощь, заходите сюда и спросите бабушку Изабель - Изабель Костелло.
     - Спасибо, Изабель!
     - Не стоит благодарности. Это стиль обслуживания МТТК.
     Она дружески улыбнулась ему. Дон вышел, чувствуй себя сконфуженным. Банк стоял в самом центре острова; Дон помнил, что проходил мимо него. Надпись на стекле витрины гласила: "Американо-Гонконгский банк". Она была крест-накрест заклеена, а под ней было выведено от руки белой краской: "Нью-лондонский трест и Компания по инвестированию". Дон вошел и встал в самую короткую очередь.
     Вскоре он рассказывал о своем деле. Служащий за конторкой указал пальцем на другой письменный стол: "Обратитесь туда". За этим столом сидел пожилой китаец, одетый в длинную черную мантию. Когда Дон подошел к нему, он встал, поклонился и спросил:
     - Чем могу быть полезен вам, сэр?
     Дон снова объяснил, чего он хочет, и положил пачку банкнот на стол. Человек посмотрел на деньги, но не притронулся к ним.
     - Мне очень жаль... Но в чем дело?
     - Уже истек срок, когда можно было законно обменять деньги Федерации на деньги Республики.
     - Но я не мог это сделать. Я только что прибыл.
     - Я очень и очень сожалею. Но ведь не я установил это правило.
     - Что же мне теперь делать?
     Служащий закрыл глаза, затем открыл их.
     - В этом несовершенном мире деньги необходимы. Есть ли у вас что-либо, что вы могли бы предложить в качестве залога?
     - По-моему, нет. У меня есть только одежда и багаж.
     - И никаких драгоценностей?
     - Ах да, у меня есть кольцо, но я думаю, что оно ничего не стоит.
     - Дайте мне взглянуть на него. Дон достал кольцо, присланное доктором Джефферсоном, и передал служащему. Тот вставил в глаз увеличительное стекло и осмотрел кольцо.
     - Боюсь, что вы правы. Это даже не янтарь - всего лишь пластмасса. Тем не менее - пусть оно будет символическим залогом, для честного человека этого достаточно. Я могу предложить вам пятьдесят кредитов. Дон взял кольцо и повертел его в руках. Кольцо не могло стоить даже десятой части этой суммы... к тому же его желудок напоминал о том, что пора бы и подкрепиться. И все же мама потратила вдвое больше денег, чтобы это кольцо попало к ней (или бумага, в которую оно было завернуто, поправил он себя). Смерть доктора Джефферсона тоже была каким-то образом связана с этим дешевым кольцом. Он вновь надел его на палец.
     - Это было бы нечестно. Пожалуй, я лучше попробую найти работу. - У вас есть гордость. Всегда можно найти работу в новом растущем городе. Желаю удачи. Когда устроитесь на работу, приходите к нам, и мы дадим вам аванс под будущий заработок.
     Служащий засунул руку куда-то в складки своей мантии и вытащил банкнот в один кредит.
     - Но прежде всего - вам нужно поесть: решения лучше принимать на сытый желудок. Окажите мне честь, примите это, как подарок человеку, впервые прибывшему на нашу планету.
     Гордость Дона говорила ему "нет", но желудок крикнул "да!". Дон взял банкнот и сказал:
     - Благодарю вас! Это очень благородно с вашей стороны. Я верну долг при первой же возможности.
     - Лучше отдайте его брату по духу, который будет нуждаться. Служащий нажал кнопку на своем столе и встал. Дон попрощался и вышел. У дверей банка он заметил какого-то человека, который, казалось, стоял здесь без определенной цели. Он пропустил Дона, затем последовал за ним, но Дон не обратил на это никакого внимания, занятый своими мыслями. Постепенно он начал понимать, что с ним произошла катастрофа. Он потерял опору и не видел способа исправить положение. Всю жизнь он прожил обеспеченным человеком; он ни разу не ощутил на себе основной принцип человеческого существования - необходимость постоянных усилий, чтобы обеспечить себя необходимым. Иногда это возвышает человека, но чаще он проигрывает в этой игре, а иногда и погибает.
     Но Дон не собирался сдаваться. Пройдя полсотни ярдов по грязной улице, он несколько воспрянул духом и попытался спокойно оценить ситуацию. Он был в ста миллионах миль от Марса, и не было никакой возможности послать сообщение родителям. Не так уж легко будет прожить здесь две недели, поскольку он остался совершенно без денег, да и еще при здешней дороговизне.
     Нищий, голодный, без крыши над головой... без друзей, даже без знакомых, если, конечно, не считать Сэра Исаака. Но дракон был далеко, на другой стороне планеты, и не стоило рассчитывать на него.
     Дон намеревался решить проблему питания немедленно, используя банкнот, полученный от банковского служащего. Он вспомнил, что неподалеку был ресторан, но в противоположном направлении, и резко остановился. Сзади на него налетел какой-то человек.
     Дон извинился и заметил, что это тоже китаец. Он принял этот факт без какого-либо удивления, поскольку почти половина наемных рабочих, попавших сюда по контракту в первые годы существования колонии на Венере, были жителями Востока. Однако лицо этого человека показалось ему знакомым. Кто бы это мог быть? Может быть, один из пассажиров "Наутилуса"? И вдруг он вспомнил, что видел этого человека в порту, там, где начиналась главная улица.
     - Это я виноват, - сказал человек. - Нужно было смотреть, куда иду. Извините, что я налетел на вас.
     Он улыбнулся Дону.
     - Нет, - сказал Дон, - это я виноват. Я вдруг решил повернуть обратно.
     - В банк?
     - Что вы хотите сказать?
     - Это, конечно, не мое дело, но я видел, как вы выходили из банка. - Я, собственно говоря, возвращался не в банк, - ответил Дон. - Я вспомнил, что где-то в той стороне видел ресторан.
     Человек взглянул на вещи в руках у Дона.
     - Только что прибыли?
     - Да, на "Наутилусе".
     - Думаю, что вам не следует идти в тот ресторан, если не хотите выбросить деньги на ветер. Этот ресторан - для богатых туристов. Дон вспомнил, что в его кармане лежит один-единственный кредит, и с беспокойством спросил:
     - Где же здесь можно перекусить? Где я могу найти хороший, но дешевый ресторан? Человек взял его за руку.
     - Я вам покажу. Тут есть одно место на берегу. Хозяин - мой кузен. - Вы знаете, мне не хотелось бы утруждать вас.
     - Мне это ничего не стоит. Я и сам как раз собирался перекусить. Между прочим, меня зовут Джонни Линг. - Рад познакомиться, мистер Линг. Меня зовут Дон Харви.
     Ресторан стоял в одном из узких переулков в начале Боконон-стрит. Вывеска гласила: "Ресторан "Двух миров". Имеются столики и для леди. Приглашаются космические путешественники". Три неуклюжика стояли у входа, вдыхая аппетитные запахи и прижимая носы к стеклянной двери. Джонни Линг отстранил их и пригласил Дона войти.
     За стойкой стоял толстый кантонезец.
     - Привет, Чарли! - воскликнул Линг. - Здравствуй, Джонни, - ответил толстяк и начал быстро говорить, мешая всевозможные слова, в том числе и неприличные, на китайском, английском, португальском и на языке свиста.
     Одному из неуклюжиков удалось протиснуться в дверь, и он устремился к закускам, его копытца отчетливо застучали по полу. Удивительно быстро, несмотря на полноту, Чарли ринулся наперерез, схватил неуклюжика за ухо и вывел за дверь. Чертыхаясь, он подошел к витрине, взял не самый свежий кусок пирога и вернулся к двери. Он бросил пирог маленьким фавнам, и те дружно набросились на него.
     - Если ты не перестанешь кормить их, Чарли, - сказал Линг, - то они так и будут тереться около твоего заведения.
     - Занимайся лучше своими делами.
     Несколько клиентов ели за стойкой. Они не обратили никакого внимания на инцидент. Линг нагнулся к хозяину и спросил:
     - А задняя комната у тебя свободна?
     Чарли кивнул и повернулся к ним спиной. Линг провел Дона через дверь-вертушку, и они оказались в небольшом узеньком кабинете. Дон сел и взял меню, прикидывая, что подешевле. Линг забрал у него меню. - Позвольте мне угостить вас. Чарли - исключительно хороший повар.
     - Но...
     - Считайте себя моим гостем. Не спорьте. Я настаиваю.
     В этот момент появился Чарли, причем вошел он совершенно бесшумно, приоткрыв полог занавески. Он обменялся с Лингом замечаниями на каком-то непонятном наречии, вышел и очень быстро вернулся с горячими хрустящими яичными трубочками. Аромат их был превосходен, и желудок Дона сам сделал выбор.
     Яичные трубочки были великолепны, а за ними последовало блюдо, которое Дон не смог даже определить. Это, конечно, была китайская кухня, но не совсем традиционная. Дону показалось, что он чувствует в этом блюде вкус тех овощей, которые он ел на Венере еще ребенком, но он не был уверен. Словом, это было как раз то, что нужно: он ощутил приятную сытость и перестал о чем-либо беспокоиться.
     За едой он незаметно начал рассказывать Лингу о себе, причем наиболее подробно остановился на событиях последнего времени, в результате которых он очутился на Венере. С этим человеком было легко разговаривать. К тому же сидеть в качестве гостя и молчать казалось Дону неприличным, поэтому он и разговорился. Наконец Линг откинулся на спинку стула и вытер рот. - Да, вам крепко досталось, Дон. А что вы теперь намерены делать?
     Дон невесело усмехнулся.
     - Хотел бы я знать. Хорошо бы найти какую-нибудь работу и жилье. Мне нужно будет сэкономить достаточную сумму или занять ее, чтобы оплатить радиограмму своим родителям. Они, должно быть, очень беспокоятся обо мне.
     - Разве у вас не было с собой денег?
     - Конечно, были. Но это деньги Федерации. Здесь их не берут.
     - А дядюшка Том не захотел обменять их? Он довольно жестокосердный человек, несмотря на все свои очаровательные улыбки. В глубине души он остался ростовщиком.
     - Дядюшка Том? Так этот банкир - ваш дядя?
     - Нет, я бы не сказал. Просто все его так называют. Когда-то он основал здесь нечто вроде ломбарда. Первые изыскатели приходили к нему и закладывали свои счетчики Гейгера. Он буквально грабил их. Очень скоро он завладел половиной приисков и заделался банкиром. Но мы по старой памяти все еще называем его дядюшкой Томом.
     Дону показалось странным, что Линг слишком настойчиво отрицал какое-либо свое отношение к банкиру, но он не обратил на это особого внимания. А Линг продолжал:
     - Вы знаете, Дон, ведь банк - не единственное место, где вы могли бы обменять свои деньги.
     - Что вы имеете в виду?
     Линг водил пальцем по столу, рисуя универсальный денежный знак.
     - Конечно, в банке это можно сделать законно, но разве вас беспокоит это обстоятельство?
     - Ну как сказать...
     - Я не хочу утверждать, что место, которое я имею в виду, такое уж подозрительное. И вообще, на закон можно смотреть по-разному. Они ведь не спрашивали вас, когда утверждали этот закон? В конце концов, это ведь ваши деньги? Не так ли?
     - Полагаю, что так.
     - Это ваши деньги, и вы можете делать с ними все, что захотите. Но это - строго между нами. Надеюсь, вы понимаете?
     Дон ничего не ответил, и Линг продолжал:
     - Сейчас, рассуждая чисто теоретически, какая при вас сумма?
     - Около пяти сотен кредитов. - Покажите.
     Дон замешкался. Тогда Линг резко сказал:
     - Давайте, давайте. Неужели вы не доверяете мне? В конце концов, это ведь просто бумага.
     Дон достал деньги. Линг взглянул на них, затем достал свой бумажник и начал отсчитывать банкноты.
     - Некоторые из ваших крупных банкнот будет трудно реализовать, - сказал он. - Если я дам вам, скажем, пятнадцать процентов?
     Деньги, которые он вынул, выглядели так же, как деньги Дона, с одной лишь разницей: на них была надпечатка "Республика Венера".
     Дон быстро сосчитал в уме. Пятнадцать процентов от того, что у него было, составят семьдесят пять кредитов. Это не даст ему и половины нужной суммы. Он забрал свои деньги и стал засовывать их в бумажник.
     - В чем дело?
     - Меня это не устраивает. Я сказал вам, что мне нужно сто восемьдесят семь кредитов и пятьдесят центов, чтобы заплатить за радиограмму. - Тогда я дам вам двадцать процентов. Я иду вам навстречу, потому что вижу перед собой молодого человека, попавшего в затруднительное положение.
     - Двадцать процентов... Около ста кредитов? Нет.
     - Будьте же разумны. Я не смогу реализовать их с выгодой; я даже могу потерпеть убыток. Деньги, вложенные в дело, приносят сейчас примерно восемь процентов, в зависимости от того, как пойдут дела. А ваши деньги придется пока припрятать; значит, я буду терять на них восемь процентов ежегодно. Если война продлится долго, получится чистый убыток. Чего же вы хотите? Эта финансовая теория была выше понимания Дона; он просто знал, что любая сумма, которая будет ниже стоимости радиограммы на Марс, ему не нужна. Он помотал головой. Линг пожал плечами и собрал деньги.
     - Как угодно. Послушайте, а у вас довольно красивое кольцо. - Рад, что оно вам понравилось.
     - Так сколько, вы сказали, вам нужно?
     Дон снова назвал сумму.
     - Вы понимаете, я просто обязан сообщить родителям, где я. Самому мне вообще не нужны деньги. Я могу работать.
     - Вы не возражаете, если я взгляну на кольцо поближе?
     Дону не очень хотелось давать кольцо ему в руки, но при данных обстоятельствах отказ был бы неприличен. Линг надел кольцо себе на палец, но оно было великовато для него.
     - О, как раз мой размер! И на нем выгравирована буква "аш", а это как раз один из моих инициалов. - Да?
     - Мое второе имя - Генри. Честное слово, Дон, я просто хочу помочь вам. Итак, я даю двадцать процентов и добавляю до нужной суммы за это кольцо. Идет?
     Дону трудно было объяснить даже себе, почему он отказался. Линг перестал ему нравиться. Он уже жалел, что согласился пойти с ним обедать. - Это фамильная реликвия, - сказал он. - Оно не продается. - Вот как? В вашем положении нельзя быть сентиментальным. Это кольцо стоит здесь дороже, чем на Земле, но я предлагаю за него еще больше. Не глупите. - Я знаю, что вы предлагаете мне больше, - ответил Дон. - Но не понимаю почему. В любом случае это кольцо не продается. Верните мне его.
     - Ну, а если не отдам?
     Дон глубоко вздохнул.
     - В таком случае, - медленно сказал он, - мне придется драться с вами, чтобы вернуть его.
     Линг с минуту разглядывал его, потом снял кольцо, бросил на стол и молча вышел из кабинета. Дон смотрел ему вслед, пытаясь понять, что все это значит. Он все еще недоумевал, когда занавески раздвинулись, вошел хозяин ресторана и бросил на стол счет.
     - Один кредит и шесть центов, - сказал он.
     - А разве мистер Линг не заплатил? Это он пригласил меня обедать. - Один кредит и шесть центов, - повторил хозяин. - Вы ели, вы и платите. Дон поднялся.
     - Где здесь моют посуду? Я могу начать прямо сейчас.

Глава 11
"ТЫ СМОЖЕШЬ ВЕРНУТЬСЯ НА ЗЕМЛЮ..."

     Так они стояли несколько мгновений, за которые сердце Дона, казалось, стукнуло всего три раза... Затем солдат опустил ствол на дюйм и резко приказал:
     - Вон! Быстро!
     Дон глянул на его оружие. Солдат сделал недвусмысленный жест, и Дон вышел. Сердце бешено стучало у него в груди; ему хотелось прикончить мерзавца, убившего старину Чарли. Не имело значения, что старик был убит по закону войны, Дон сейчас был не в состоянии думать о законности. Но он был безоружен и подчинился. Пока он выходил, солдат начал палить из своего "рейнольдса", и Дон услышал характерный звук, который издает луч, попадая в сухое дерево.
     Солдат с яростью извергал огонь на здание; казалось, дом не просто загорелся, а взорвался огнем. Солдат встал у него за спиной и толкнул его горячим стволом.
     - Быстро, марш по улице!
     Дон побежал рысцой. Они выбежали на Боконон-стрит.
     Улица была заполнена людьми. Одетые в зеленую форму солдаты гнали их в верхнюю часть города. Здания горели по обеим сторонам улицы; пришельцы уничтожали весь город, девая, однако, жителям возможность спастись. Вместе с толпой Дона затолкали в какую-то боковую улицу, которая еще не горела. Скоро они оказались за городом и пошли по бесконечной дороге. Дон никогда здесь не был, но узнал из разговоров окружающих, что они направляются в Ист-Сити.
     Их гнали в лагерь, обнесенный колючей проволокой, который новое правительство использовало для нежелательных иностранцев. Большинство людей в толпе было слишком потрясено, чтобы реально воспринимать происходящее. Где-то недалеко от Дона закричала женщина, голос ее то взлетал, то падал, напоминая вой сирены.
     Лагерь был переполнен. Количество людей, согнанных туда, раз в десять превышало то, на которое он был рассчитан. Бараки были так забиты, что уже негде было даже встать; даже снаружи колонисты стояли вплотную. Часовые заталкивали их за проволоку и больше не обращали на них внимания; они стояли там, а в это время мягкий серый пепел их сгоревших домов опускался на их головы.
     Дон взял себя в руки, еще когда их гнали к лагерю. Оказавшись внутри, он попробовал разыскать Изабель Костелло. Он протискивался через толпу, ища ее, спрашивая о ней, напряженно всматриваясь в лица. Много раз ему казалось, что он видит ее, но тут же с разочарованием он убеждался, что это не она. Не нашел он и ее отца. Несколько раз он заговаривал с людьми, которые видели их, но каждый раз эта ниточка обрывалась. Ему в голову полезли кошмарные мысли, будто Изабель уже мертва, сгорела заживо или лежит где-то в переулке с простреленной головой. Он прервал свои поиски в тот момент, когда откуда-то сверху раздался голос с металлической интонацией: - Внимание! Спокойствие! Слушайте приказ. Говорит полковник вооруженных сил Федерации Вейнспорт от лица военного губернатора Венеры. Амнистия, за некоторыми исключениями, гарантируется всем колонистам. Исключение составляют лица, занимавшие посты в правительстве восставших, а также офицеры вооруженных сил. Вас очень скоро отпустят, как только вы пройдете процедуру идентификации. Кодекс законов, который действовал перед восстанием, остается в силе. Военный губернатор может вводить новые законы по своему усмотрению. Внимательно слушайте чрезвычайный закон номер один! Города Нью-Лондон, Боконон и Куй-Куй больше не будут существовать в их прежнем виде. Будет разрешено существование населенных пунктов с численностью населения не более тысячи человек. Не более десяти человек могут собираться вместе без специального разрешения коменданта. Не разрешается создавать военные организации. Колонистам под страхом смертной казни запрещено иметь лучевое оружие.
     Голос умолк. Дон услышал, как сзади кто-то сказал:
     - Что они делают с нами? Нам некуда идти, негде жить...
     Тут же последовал ответ на этот риторический вопрос. Голос продолжал: - Восставшим не будет предоставлено никакой помощи. Пособие предоставляется только тем колонистам, которые не будут репрессированы. Когда вас освободят, вы должны будете разойтись по сельским районам и искать временного пристанища у фермеров в небольших поселениях.
     - Вот тебе ответ, Клара, - резко сказал кто-то. - Им наплевать, выживем мы или умрем.
     - Но как мы уйдем отсюда? - снова спросила женщина. - У нас нет даже гондолы.
     - Вплавь, наверное, или пешком по воде.
     Солдаты отделили человек пять-десять и, словно скотину из загона, выгнали их за ворота. Дон протолкался к воротам, пытаясь отыскать Изабель, и был выпихнут во вторую группу. Он назвал себя и тут же возникло затруднение: выяснилось, что он не значится в списках.
     Он объяснил, что прибыл с последним рейсом "Наутилуса".
     - Почему же вы сразу не сказали? - ворчливо заметил военный, проверявший документы. Он повернулся и вытащил другой список.
     - Ханнеген... Хардекер... вот. Харви, Дональд Дж. Отлично! Нет, постойте-ка - против вашей фамилии - флажок. Эй, сержант! У этой птички против фамилии отметка "политический".
     - Отведите его в караулку, - устало ответил сержант.
     Дона втолкнули в помещение для часовых вместе с дюжиной других. Почти сразу же его отвели в небольшой кабинет, расположенный в дальнем углу помещения. Человек, который казался бы высоким, если бы не был так толст, поднялся и сказал:
     - Дональд Джеймс Харви?
     - Да, совершенно верно, сэр.
     Человек подошел к нему, оглядел его с головы до ног, и на лице его появилось что-то вроде счастливой улыбки.
     - Приветствую тебя, мой мальчик, приветствую! Я рад видеть тебя. На лице Дона было написано изумление. Человек продолжал:
     - Полагаю, мне нужно представиться: Стоили Бенкфилд, к твоим услугам. Офицер первого класса политической службы ИБР. В данный момент я являюсь советником по специальным вопросам его превосходительства губернатора. Как только Дон услышал слово "ИБР", он застыл. Человек сразу же заметил это. Его маленькие глазки, спрятанные в жирных складках лица, казалось, замечали все. Он сказал:
     - Не беспокойся, сынок. Я не причиню тебе никакого зла. Я просто очень рад видеть тебя. Но должен сказать, что из-за тебя мне пришлось попутешествовать - можно сказать, я объехал половину Солнечной системы. В какой-то момент я даже думал, что тебя убили, что ты погиб с "Дорогой славы", о которой было высказано так много сожалений. И я уже оплакал тот факт, что твоя душа рассталась с телом. Но теперь я искренне рад. Все хорошо, что хорошо кончается. Перейдем к делу.
     - К какому делу?
     - Ах, брось. Ведь я все знаю о тебе. Я знаю почти каждое слово, которое ты произнес в детстве. Я даже кормил сахаром твою лошадку Лэйзи. Давай сюда эту штуку. Ты знаешь какую.
     - Что я знаю? Что вам дать?
     - Ну кольцо, кольцо, - Бенкфилд протянул пухлую руку.
     - Я не понимаю, о чем вы говорите.
     Бенкфилд очень выразительно повел плечами.
     - Я говорю о кольце, сделанном из пластмассы и помеченном буквой "аш", которое ты получил от некоего доктора Джефферсона. Я знаю, что ты знаешь, о чем я говорю. И я знаю, что кольцо у тебя. И я во что бы то ни стало получу его. Офицер моей службы был настолько глуп, что позволил тебе уйти с этим кольцом - после этого его карьера кончилась. Ты ведь не хочешь, чтобы то же случилось и со мной? Тогда отдай мне кольцо.
     - А, теперь я знаю, о каком кольце вы говорите, - ответил Дон. - Его у меня нет.
     - Как? Что ты говоришь? Где же оно тогда?
     Мозг Дона лихорадочно работал. Ему не потребовалось много времени, чтобы решить ни в коем случае не направлять ИБР по следу Изабель. Ни в коем случае, даже если ему придется откусить собственный язык.
     - Я думаю, это кольцо сгорело, - сказал он.
     - Дональд, мальчик, мне кажется, ты меня обманываешь. Я в этом уверен. Ты ответил не сразу, какое-то время колебался. Очень недолго. Наверное, никто, кроме меня, приставучего старика, не заметил бы этого.
     - Но это правда, - настаивал Дон. - Один из ваших "героев" поджег дом, в котором я жил. Думаю, он сгорел дотла, и кольцо вместе с ним. На лице Бенкфилда появилось сомнение.
     - Что это за дом?
     - Это ресторан "Двух миров" в конце переулка Парадиз, в самой нижней части Боконон-стрит.
     Бенкфилд быстро подошел к двери и отдал приказ.
     - Вы можете взять столько людей, сколько понадобится, - закончил он. - И просейте каждую унцию пепла. Выполняйте! - Он со вздохом повернулся к Дону. - Конечно, я должен использовать все возможности. Но сейчас мы снова вернемся к нашему разговору. Есть вероятность, что ты мне все-таки лжешь. Скажи мне, а почему ты снял свое кольцо? Для того, чтобы оно не мешало мыть посуду?
     - Да. Я работал, чтобы заработать на жизнь. Мне не хотелось, чтобы кольцо окуналось в горячую воду, поэтому я держал его в кармане.
     Бенкфилд сжал губы.
     - Ты почти убедил меня. То, что ты говоришь, звучит правдиво. И все же давай-ка мы с тобой вместе помолимся за то, что ты меня сейчас обманываешь. Это было бы лучше. Если ты сейчас говоришь неправду, а в конце концов приведешь меня туда, где находится кольцо, я смогу тебя очень щедро отблагодарить. Ты сможешь вернуться на Землю, и не просто вернуться, а отправиться туда по высшему классу, со всем комфортом. И я мог бы подумать о том, чтобы выделить тебе денежное вознаграждение, не очень большое, но достаточное; у нас есть специальные фонды.
     - Боюсь, я не смогу получить это вознаграждение, разве что ваши люди найдут кольцо в золе.
     - Дорогой мой! В том прискорбном случае, если кольцо не найдется, никто из нас - ни ты, ни я - не вернется на Землю. Нет, сэр! Ни в коем случае. Полагаю, тогда мне придется остаться здесь, хотя это и очень печально, и посвятить все свои оставшиеся годы тому, чтобы сделать твою жизнь как можно более неприятной. - Он улыбнулся. - Я пошутил. Я уверен, что мы с тобой найдем кольцо. А теперь, Дон, скажи мне, где оно. Что ты с ним сделал? Он отечески обнял Дона за плечи. Дон попытался сбросить его руку, но понял, что это невозможно. Бенкфилд продолжал:
     - Мы могли бы быстро разрешить все проблемы, если бы у меня было здесь соответствующее оборудование. Но я могу сделать это иначе... - Рука, лежавшая на плече Дона, внезапно упала; Бенкфилд схватил Дона за левый мизинец и согнул его быстрым движением. Дон застонал.
     - Извини. Мне самому не нравятся такие методы. Специалист, который занимается этими делами и проявляет слишком большое рвение, часто наносит такой ущерб клиенту, что от него не удается получить никакой информации. Нет, Дон, полагаю, мы подождем несколько минут, а потом я переговорю с нашим медицинским отделением - думаю, что в нашем случае лучше всего подойдет пентонал натрия. Это вызовет у тебя желание сотрудничать с нами, я уверен. - Бенкфилд снова подошел к двери. - Часовой! Отведите-ка его в карцер и приведите сюда Мэтьюсона.
     Дона вывели из караульного помещения и отвели в загон, огороженный колючей проволокой. Здесь обычно содержались только что доставленные в лагерь лица. Единственный проход в этот загон шел через караульное помещение. Сейчас здесь было десятка три гражданских, мужчин и женщин, и несколько офицеров из подразделений Орбитальной гвардии и наземных сил, еще в форме, но без оружия.
     Дон начал всматриваться в лица женщин. Но Изабель среди них не было. Он и не ожидал увидеть ее здесь, но все же был очень разочарован. У него почти не оставалось времени; он понимал, что ему осталось всего несколько минут. Его снова схватят, введут в вену препарат, который превратит его в болвана, выбалтывающего все, что у него спросят, лишит воли к сопротивлению. Его никогда не допрашивали с "сывороткой правды", но он хорошо знал, как она действует. Даже глубокий самогипноз не может помочь допрашиваемому, находящемуся в руках опытного специалиста. А он чувствовал, что Бенкфилд был очень опытным специалистом. Он отошел в самый конец загона, как это делают испуганные животные, забиваясь в угол клетки, и стоял там, глядя на верх изгороди. Она была очень крепкой и частой. Никто не мог бы перепрыгнуть ее, разве что дракон. Но можно было, держась за прутья, перелезть через нее. Однако над решеткой проходили еще три ряда проволоки, и под самой нижней была небольшая красная надпись и изображение черепа со скрещенными костями. Надпись гласила: "Высокое напряжение". Дон взглянул назад через плечо. Туман, обычный для этих мест, сейчас стал еще гуще, смешавшись с дымом горящего города. Караульного помещения почти не было видно. Ветер пригнал еще больше тумана. Дон был почти уверен, что никто, кроме других заключенных, его не увидит. Он попробовал взобраться, обнаружил, что ботинки мешают, и сбросил их.
     - Не стоит, - произнес голос за спиной. Дон обернулся. Сзади стоял майор наземных войск, фуражки на нем не было, один рукав оторван, рука окровавлена.
     - Даже не пытайтесь, - сказал он. - Вас убьет. Я это точно знаю, ведь именно я строил это сооружение.
     Дон спрыгнул на землю.
     - Неужели нельзя как-нибудь отключить ток?
     - Конечно можно, но не отсюда. - Офицер невольно улыбнулся. - Я и об этом позаботился. Я установил рубильник в закрытой наглухо комнате в караульном помещении, а второй рубильник находится в городе, на главном распределительном пульте. Больше рубильников нет.
     Дон посмотрел на горящий город.
     - Распределительный пульт электростанции, - сказал он тихо. - Интересно... - Да? - Майор проследил за его взглядом. - Я не знаю, сейчас трудно что-либо утверждать, но вообще-то электростанция построена так, что не может выйти из строя.
     Где-то за ними, в тумане, прозвучал голос:
     - Харви! Дональд Харви! Выйдите в центр загона.
     Дон полез по изгороди. Он на мгновение задержался перед первым из трех проводов, затем коснулся его тыльной стороной ладони. Ничего не случилось. Через секунду он уже упал на другую сторону. Он сильно ушибся, повредил кисть, но быстро вскочил на ноги и побежал. За спиной у него послышались крики; он, не останавливаясь, бросил взгляд назад. Кто-то еще лез через изгородь. В этот момент раздалось шипение лучевого ружья. Фигура на ограде конвульсивно изогнулась и упала.
     Подстреленный поднял голову. Дон услышал, как майор - а это был он - из последних сил крикнул:
     - Венера и свобода!

Глава 12
МОКРАЯ ПУСТЫНЯ

     Дон несся, не разбирая дороги, стараясь только убежать подальше. Услышав смертоносное шипение, вильнул в сторону и побежал быстрее. Он сделал петлю, остановился, задержал дыхание и прислушался к звукам погони, выбирая направление, чтобы не попасть под косу смерти. Потом стремительно побежал вперед, изо всех сил. Легкие его работали как кузнечные мехи. Внезапно он остановился: впереди была вода. Какое-то мгновение он стоял, прислушиваясь. Ничего нельзя было услышать, кроме стука собственного сердца. Но нет, кто-то кричал вдалеке. Он слышал даже звуки чьих-то шагов. Ему показалось, что идут справа; поэтому он повернул налево и рысцой побежал вдоль берега, ища глазами какую-нибудь гондолу, лодку или хоть что-нибудь плавающее.
     Берег изгибался влево. Дон побежал вдоль него, затем остановился, сообразив, что эта дорога ведет его к перешейку, соединяющему Главный остров с Ист-Спитом. Возможно, там установлены посты. Ему помнилось, что по дороге в лагерь он видел там часовых. Он прислушался - да, его все еще преследовали, окружая со всех сторон. Впереди пока еще никого не было. На лице Дона застыло бессильное отчаяние, но затем черты его расслабились. Дон медленно вошел в воду и двинулся от берега.
     Он умел плавать и этим отличался от большинства колонистов Венеры. На Венере никто не умеет плавать - здесь просто нет подходящих водоемов. У Венеры нет луны, которая вызывала бы приливы и отливы; а солнечные приливы и отливы были почти незаметны. Здесь вода не замерзала, даже не охлаждалась ниже четырех градусов по Цельсию. Поэтому, в отличие от земных, все водоемы Венеры были заполнены грязной стоячей водой. На Венере не бывает сезонных перемен погоды. Водоемы на ней всегда спокойные, и за долгие века на дне накопилось огромное количество ила.
     Дон продолжал идти вперед, стараясь не думать о черном фосфоресцирующем иле. Здесь было очень мелко. Когда он отошел от берега на пятьдесят ярдов и уже не видел его, вода была ему едва по колено. Дон оглянулся и решил отойти подальше. Если он не видит берега, то, вероятно, и его не заметят оттуда. Он напомнил себе, что ни в коем случае не должен поворачивать назад. Вскоре он почувствовал, что дно уходит из-под ног; он словно соскользнул с обрыва, потерял равновесие и с плеском забарахтался в воде. Ему удалось вернуться к краю обрыва, и он поздравил себя с этим. Раздался крик и сразу же за ним - звук, похожий на шипение воды, попавшей на раскаленную плиту, но усиленный во много раз. В десяти футах от Дона поднялось облако пара и медленно растворилось в тумане. Дон согнулся и поискал укрытие, но здесь ничего такого не было. Крики возобновились, и можно было расслышать отдельные слова, хотя и искаженные расстоянием и туманом:
     - Сюда! Сюда! Он здесь. Он в воде.
     Откуда-то издали он услышал ответ:
     - Мы идем.
     Очень осторожно Дон двинулся вперед, нащупал обрыв и обнаружил, что можно спуститься еще ниже, оказавшись в воде по самые плечи. Но все же он мог идти. Он медленно продвигался вперед, стараясь не шуметь и еле удерживая равновесие, когда услышал за спиной зловещее шипение луча.
     Солдат, который стоял на берегу, сообразил, что нет толку стрелять наугад, лучше водить лучом над поверхностью воды слева направо и справа налево, как поливают асфальт из шланга. Дон присел так, что над поверхностью воды осталась только голова. Луч прошел в нескольких дюймах над ним. Он даже почувствовал запах озона.
     Шипение внезапно прекратилось, послышалась казарменная брань. - Может, подождем, сержант? - спросил кто-то.
     - Я тебе покажу "подождем"! Откуда ты знаешь, что он жив? Ты слышал приказ? Если ты убьешь его, я медленно разрежу тебя на куски ржавым ножом. Нет, я придумал лучше - отдам тебя мистеру Бенкфилду. Ты - безнадежный кретин! - Но, сержант, он же мог уплыть! Я же должен был остановить его! - "Но, сержант, но, сержант"! Достань лодку! Где рация? Нужно вызвать с базы вертолет.
     - Лодку? Где я ее достану?
     - Достань, и все тут! Он не мог далеко уйти. Мы найдем или его, или его тело. Если это окажется тело, лучше сам перережь себе глотку. Дон выслушал все это, а затем неслышно пошел вперед, подальше от голосов. Он уже потерял ориентировку; вокруг была только черная вода и туман. Какое-то время дно оставалось на том же уровне. Затем оно стало уходить вниз. Дон вынужден был остановиться. Он ушел не так уж далеко от Главного острова. Было совершенно очевидно, что если они доставят оборудование для инфракрасного видения или радар, то очень легко обнаружат его. Все дело в том, насколько быстро они его доставят. Может быть, ему сдаться и вылезти из этой ужасной грязи? Сдаться, вернуться к Бенкфилду и сказать ему, чтобы тот нашел Изабель Костелло и забрал у нее кольцо? И вдруг он обнаружил, что уже плывет, стараясь держать лицо над водой.
     Он плыл брассом; надо сказать, что этот стиль был не самим быстрым из тех, которыми он владел. Кроме того, необходимость все время держать голову над водой мешала ему плыть. Шея начала болеть, затем боль распространилась на мышцы плеч и спины. Какое-то время он плыл через бесконечное водное пространство, чувствуя боль повсюду, казалось, даже в глазах. Он не мог сказать, далеко ли уплыл. Он как будто находился в ванне со стенками из серого тумана. Ему казалось просто невероятным, что среди архипелага, на котором была расположена провинция Боконон, можно плыть так долго, не встретив никакой суши - ни песчаной косы, ни глинистого островка. Он перестал грести, отталкиваясь только уставшими ногами и лишь слегка шевеля кистями рук. Внезапно ему послышался шум моторной лодки, но к этому моменту ему было уже на все наплевать: плен означал конец мучений. Но звук исчез где-то вдали, и он снова поплыл сквозь серое ничто.
     Вдруг ноги его коснулись дна... и он наконец-то поднял голову подальше от воды, высоко задирая подбородок. Постояв несколько секунд, он стал ощупывать ногами дно вокруг себя. С одной стороны оно опускалось вниз, с другой - поднималось.
     Через несколько шагов плечи его оказались над водой, хотя ноги еще вязли в иле. Он нащупывал дорогу, как слепец, глаза сейчас не могли ему помочь. Иногда он вынужден был возвращаться назад и искать другое направление. Он уже вышел из воды по грудь, когда заметил что-то более темное, чем туман. Дон двинулся в эту сторону и вдруг снова оказался по шею в воде. Затем дно начало быстро повышаться. Через несколько мгновений он выбрался на сухую землю.
     Дон еще не решался на что-то большее, чем просто выбраться на сушу и укрыться за кустарником "чика". Он тщательно осмотрел себя. К ногам присосалось около дюжины болотных вшей, каждая величиной с детскую ладонь. Он с отвращением отодрал их, снял шорты и рубашку и обнаружил еще несколько тварей. Еще повезло, что он не встретил кого-нибудь похуже - в местном животном мире драконы имели множество "родственников", развивавшихся по другим линиям эволюции, подобно тому, как у человека на Земле есть родич в лице, например, гориллы. Многие из этих созданий вели водный образ жизни, и это было еще одной из причин не лазить в воду.
     Дон неохотно надел на себя мокрую грязную одежду, прислонился спиной к дереву и расслабился. Он сидел и отдыхал, когда снова услышал шум моторной лодки; на этот раз совершенно отчетливо. Он не пошевелился, надеясь, что кусты скроют его и наблюдатели уйдут.
     Лодка приблизилась и двинулась вдоль берега. Лотом мотор смолк. В наступившей тишине послышались голоса:
     - Нам придется обыскать этот грязный берег. - 0'кэй. Пойдешь ты, Кудрявый, и ты, Джо.
     - Как хоть выглядит этот парень, капрал?
     - Да как вам сказать... Капитан ничего не говорил об этом. Это молодой парень, примерно твоего возраста. Да это и неважно. Ты просто хватай любого, кого увидишь. Он не вооружен.
     - Мне что-то захотелось домой, в Бирмингем.
     - Выполняй приказ!
     Дон стал удаляться от них, стараясь идти как можно быстрее и не шуметь. Здесь была довольно густая растительность, и Дон надеялся, что остров достаточно велик. Начиналась опасная игра в прятки. Он уже прошел около сотни ярдов, когда его напугало какое-то движение впереди; ему пришло в голову, что на другой стороне острова мог высадиться еще один патруль. Его испуг прошел, когда он увидел, что это не люди, а грегорианцы. Они увидели его и подошли с веселым блеянием, пытаясь приласкаться. - Тихо! - сказал Дон резким шепотом. - Из-за вас меня могут поймать. Неуклюжики не обратили на это никакого внимания. Им хотелось поиграть. Дон решил не обращать на них внимания и быстро пошел вперед, а они толпой последовали за ним. Он как раз подумал о том, что их любовь к людям может погубить его или привести в руки солдат, и тут перед ним открылась полянка. Здесь находилась основная часть стада, сотни две особей, от малышей грегорианцев, которые сразу же прыгнули ему на руки, до седобородого патриарха с толстым животом, ростом по плечо Дону. Они показали ему жестами и криками, что приветствуют его и просят остаться с ними на некоторое время.
     Дону показалось, что он плыл по кругу и вернулся назад, на Главный остров. Но единственными неуклюжиками там были полудомашние воришки, которые постоянно вертелись  у ресторанов, и не было никаких стад.
     Внезапно ему пришло в голову, что можно обратить навязчивое дружелюбие этих существ в свою пользу. Они не оставят его в покое - это совершенно ясно. Если он попытается уйти из стада, они увяжутся за ним, начнут громко блеять и невольно выдадут его преследователям. А с другой стороны... Расталкивая своих новых приятелей, он пробрался в середину стада и сел на землю. Три маленьких грегорианца сразу же влезли ему на колени. Он не стал прогонять их. Взрослые грегорианцы столпились вокруг, стараясь протолкнуться поближе, выказать свою любовь, прижимались к нему, чуть ли не облизывали и требовали ответной ласки. Дон позволял им делать все - сейчас он был закрыт стеной из их тел. Время от времени одних оттесняли другие, и те отходили в сторону пощипать траву, но Дон постоянно был скрыт их маленькими телами. Он ждал.
     Когда прошло уже довольно много времени, он услышал на краю стада возбужденное блеяние. На минуту ему подумалось, что грегорианцы отвлекутся на новых гостей, но внутренний круг вокруг него остался, сохраняя свои, так сказать, привилегированные позиции. Дон снова услышал голоса:
     - Бог ты мой, здесь же целое стадо этих глупышей!
     Затем послышалось:
     - Ну-ка, слезайте с меня. Нечего меня лизать.
     - Похоже, он влюбился в тебя, Джо. Послушай, ведь Соли сказал нам, чтобы мы арестовывали всех: может быть, арестовать этих макак и привести к нему?
     - Отстань, тебе говорят!
     Послышались какие-то звуки, затем пронзительное блеяние неуклюжика, в котором слышались удивление и боль.
     - Может быть, нам забрать с собой одного и зажарить, - продолжал Кудрявый. - Я слышал, что они очень вкусные.
     - Ты хочешь превратить нашу операцию в охоту? Соли будет недоволен и, чего доброго, пошлет к Старику для объяснений. Идем, пора заняться делом. Дон следил за тем, как они продвигались по краю стада. По доносящимся звукам он мог сказать, где сейчас находятся эти двое солдат, отбивающиеся от навязчивых созданий. Солдаты ушли, а он еще долго сидел, почесывая маленького неуклюжика под подбородком, так что тот даже заснул у него на коленях.
     Вскоре стадо начало устраиваться на ночь. К тому времени, как наступила полная темнота, все улеглись, кроме часовых, выставленных по краям стада. Поскольку Дон ужасно устал и не знал, что делать дальше, он устроился на ночлег вместе с ними. Его голова покоилась на чьей-то мягкой шерсти, он и сам представлял собой ложе для двух маленьких неуклюжиков. Какое-то время он думал о своем странном положении, затем о том, как хочется есть и пить. А потом он уже ни о чем не думал...
     Его разбудило просыпающееся стадо. Слышалось какое-то чихание, топанье ног, блеяние маленьких грегорианцев, чего-то требовавших или чем-то недовольных. Дон пришел в себя и встал на ноги; он примерно представлял себе, что сейчас будет: стадо начнет передвигаться. Грегорианцы очень редко оставались на одном пастбище два дня подряд. Обычно они первую часть ночи спали, а затем вставали и переходили на новое место еще до рассвета, пока их естественные враги находились в малоактивном состоянии. Они вброд переходили от одного острова к другому, используя мелкие места и отмели, известные вожакам стада. Нужно сказать, что грегорианцы умели плавать, но они очень редко это делали.
     Дон подумал; "Хорошо, скоро я от них отделаюсь. Они прелестные создания, но слишком уж шумные".
     Но затем он передумал. Если неуклюжики собирались перебраться на другой остров, это, без сомнения, будет не Главный остров, а раз так, они еще больше удалятся от людей. Что он потеряет?
     Он чувствовал, что еще не совсем проснулся, и соображал недостаточно четко. Но идея была неплоха.
     Когда стадо двинулось, он пошел с ним. Вожак привел их к берегу в четверти мили от стоянки и вошел в воду. Было еще темно, и Дон не видел воды, пока не вступил в нее. Она доходила ему всего лишь до лодыжек. Дон двигался довольно быстро, почти рысцой, стараясь оставаться в центре стада, чтобы наверняка избежать глубоких мест. Он надеялся, что на этом переходе стаду не придется плыть.
     У него закружилась голова, но стадо пошло быстрее и приходилось поспевать. Вдруг вожак остановился и издал чихающий звук, затем свернул в сторону. Дон не знал, почему он так сделал. Ориентироваться было невозможно: утренний туман был очень густым. Однако путь, избранный вожаком, оказался самым мелким бродом. Они шли еще примерно милю, затем свернули несколько раз, и наконец вожак выбрался на берег, а Дон - следом за ним.
     Дон бросился на землю совершенно без сил. Удивленный вожак остановился, а все остальное стадо столпилось возле него. Вожак недовольно чихнул, повернулся и занялся главным своим делом - повел стадо к хорошим пастбищам. Дон собрался с силами и последовал за ним.
     Они как раз выходили из зарослей деревьев на берегу, когда Дон увидел ограду. Он воспрянул духом.
     - До свидания, приятели. Здесь я выхожу.
     Он направился к ограде, а стадо пошло своим путем. Подойдя к ограде, он подтолкнул в спину тех неуклюжиков, которые увязались за ним. Они отстали, и Дон двинулся вдоль ограды.
     Где-нибудь есть калитка, которая приведет его к людям, думал он. Неважно, кто они, главное, у них можно будет поесть и отдохнуть, и они помогут ему скрыться.
     Туман был очень густым, поэтому приходилось идти вплотную к ограде, чтобы не потерять ее. Дон чувствовал, что у него поднимается температура, мысли путались, но настроение было приподнятое.
     - Стой!
     Дон автоматически остановился, потряс головой и попытался вспомнить, где же он находится.
     - Я тебя вижу, - продолжал голос. - Медленно двигайся вперед и держи руки поднятыми.
     Дон напряг зрение, пытаясь разглядеть хоть что-то сквозь туман, и подумал, не убежать ли. Но тут он понял, что дошел до предела своих возможностей и больше ни на что не способен.

Глава 13
ПОЖИРАТЕЛИ ТУМАНА

     - Иди сюда, - послышался голос, - быстро, иначе стреляю.
     - 0'кэй, - ответил Дон устало и пошел вперед, держа руки над головой. Он прошел несколько шагов и теперь смог различить человеческую фигуру, потом еще несколько. Он понял, что перед ним солдат, а в руках у него ручной пулемет; направленный на Дона. Он был в выпуклых очках, делавших его похожим на чудовищного жука или на существо с другой планеты. Солдат остановил Дона, когда тот приблизился на расстояние нескольких шагов, и приказал ему медленно повернуться. Когда Дон сделал это, солдат поднял на лоб свои очки и открыл глаза ярко-голубого цвета. Он опустил оружие.
     - Парень, ты выглядишь довольно потрепанным, - прокомментировал он. - Чем ты занимался, скажи мне ради Священного Яйца?
     Только теперь Дон понял, что этот солдат одет не в защитную форму Федерации, а в хаки наземных сил Республики Венера.
     Начальник солдата, лейтенант Басби, попытался задать Дону несколько вопросов на кухне фермерского дома, стоявшего внутри ограды, но быстро понял, что задержанный не в состоянии отвечать. Тогда он позвал жену фермера, чтобы она накормила его, приготовила горячую ванну и по возможности оказала медицинскую помощь. Только во второй половине дня, ближе к вечеру, Дон почувствовал себя достаточно отдохнувшим. Раны его были перевязаны, а места, к которым присасывались болотные вши, заклеены тампонами. Только теперь он смог рассказать все, что с ним произошло. Басби выслушал его и кивнул головой.
     - Я верю тебе на слово. Главным образом потому, что трудно представить, чтобы шпион Федерации оказался здесь и в таком виде.
     Он продолжал его допрашивать, задавая конкретные вопросы: что Дон видел в Нью-Лондоне, сколько там солдат, как они вооружены и тому подобное. К сожалению, Дон мог рассказать ему немного. Но он пересказал лейтенанту "чрезвычайный закон 1 ".
     Басби кивнул и сказал, что они слышали его по радио мистера Вонга, - он указал большим пальцем в угол комнаты. С минуту он сидел в задумчивости. - Они все устроили довольно хитро. Они как будто взяли страницу из книги командора Хиггинса и разыграли ее как по нотам. Они не разбомбили наши города, а уничтожили только наши корабли, затем высадились здесь и все сожгли.
     - У вас остались какие-нибудь корабли? - спросил Дон.
     - Не знаю. Наверное, нет. В конце концов, это не имеет никакого значения.
     - Вот как? Почему?
     - Потому что они разыграли все слишком хитро. Больше они ничего уже не смогут нам сделать. С настоящего момента они будут бороться только с туманом. А мы - как нас называют, "пожиратели тумана" - знаем нашу планету лучше, чем они.
     Дону позволили отдыхать весь день и всю ночь. Прислушавшись к разговорам солдат, Дон пришел к выводу, что Басби не был беспочвенным оптимистом. Ситуация была не совсем безнадежной, хотя положение было тяжелым. Очевидно, все корабли Космической гвардии были уничтожены. Как сообщалось, "Валькирия", "Наутилус" и "Адонис" погибли, а вместе с ними погибли и командор Хиггинс, и большинство его подчиненных. О судьбе корабля "Весна" ничего не было известно, но это ничего не решало. Вся информация складывалась из слухов и официальной пропаганды войск Федерации. Орбитальная гвардия, возможно, спасла некоторые из своих кораблей, спрятав их где-нибудь, но польза от них была невелика, поскольку эти корабли, предназначенные для кратковременных полетов, требовали для старта специальных катапульт. А что касается наземных сил, то половина их была либо уничтожена, либо захвачена в плен на острове Боконон и в других, менее крупных гарнизонах. Сейчас солдат, захваченных в плен, отпускали, но офицеров - нет. Единственными оставшимися на свободе офицерами были такие, как лейтенант Басби, которые в момент начала войны находились в каких-нибудь отдаленных местах. Отделение, которым командовал Басби, обслуживало радарную установку неподалеку от Нью-Лондона, и он сохранил свою часть, оставив уже ненужную Республике станцию.
     Гражданское правительство молодой республики, конечно, уже не существовало. Все его члены были захвачены. Руководство вооруженных сил тоже было арестовано. У Дона возник вопрос, почему Басби действовал таким образом, будто его начальство все еще находилось на своих местах. Он продолжал вести себя так, словно оставался младшим командиром действующей армии, а его задачи и действия были четко определены. Боевой дух среди его подчиненных был высок. Казалось, они были готовы провести в партизанской войне месяцы, может быть, годы, нанося удары по армии Федерации, изматывая ее, и так вплоть до окончательной победы.
     Вот что сказал Дону один из солдат:
     - Они просто не могут нас поймать. Мы знаем наши болота лучше, чем они. Они не смогут уйти дальше чем на десять миль от города, даже если оборудуют лодки радарами. Мы можем сделать вылазку ночью, перерезать им глотки и вернуться к завтраку. Мы не позволим им вывезти даже тонны атомного горючего с этой планеты и ни одной унции лекарств. Мы добьемся, что это обойдется им так дорого, во столько человеческих жизней, что им в конце концов это надоест и они уберутся на Землю.
     Дон кивнул.
     - Им надоест сражаться с туманом, как сказал лейтенант Басби.
     - Басби?
     - А что? Да, лейтенант Басби, ваш командир. Разве его не так зовут? Я ничего не понимаю. - Лицо Дона выразило недоумение. Солдат продолжал: - Понимаете, я нахожусь здесь лишь с сегодняшнего утра. Меня освободили только сегодня, и я пробирался домой, а настроение у меня было очень неважное. Я не собирался тут задерживаться, хотел только выпросить у Вонга чего-нибудь поесть, но обнаружил здесь этого лейтенанта... как вы его назвали?.. Басби. Причем у него уже была налажена военная организация, и он заставил меня вернуться к службе. Должен вам сказать, это снова вселило в меня надежду. У вас не найдется спички?
     Когда Дон ложился спать в сарае мистера Вонга вместе с двумя дюжинами солдат, он обратил внимание на то, что большинство из них не принадлежало к персоналу станции, состоявшему всего из пяти техников-электриков. Большинство было просто отбившимися от своих частей солдатами, многие не были даже вооружены. Зато боевой дух был высок.
     Прежде чем заснуть, Дон принял решение. Он хотел сразу же обратиться к лейтенанту Басби, но подумал, что уже слишком поздно и не стоит его беспокоить.
     На следующее утро, как только солдаты ушли, он выскочил из дома и увидел миссис Вонг; она кормила цыплят. Он спросил у нее, где солдаты. Она указала ему на берег. Там лейтенант Басби руководил переправой. Дон подошел к нему. - Лейтенант, можно поговорить с вами?
     Басби отвернулся.
     - Я очень занят.
     - Всего лишь минуту. Пожалуйста.
     - Ну говори.
     - Я хотел только спросить: не могли бы вы взять меня в свой отряд? Басби усмехнулся. Дон стал настаивать, объясняя, что как раз собирался вступить в армию, когда произошло нападение.
     - Если ты хотел вступить в армию, то мог это сделать уже давно. Как бы то ни было, даже из того, что ты сам рассказал о себе, известно, что большую часть жизни ты прожил на Земле. Ты не наш.
     - Нет, я один из вас.
     - Мне кажется, что ты просто-напросто романтичный юноша. Ты еще недостаточно взрослый даже для того, чтобы голосовать на выборах.
     - Но я достаточно взрослый, чтобы сражаться.
     - А что ты можешь делать?
     - Ну, я достаточно хорошо стреляю, во всяком случае, из ручного оружия.
     - Что еще?
     Дон быстро перебрал в уме все, что он умеет. Ему раньше как-то не приходило в голову, что солдаты должны уметь не только воевать. "Что если я скажу, что умею ездить верхом? Но здесь это ничего не стоит. О, я могу сказать, что довольно хорошо говорю на языке драконов".
     - Вот это как раз полезно. Нам нужны люди, умеющие общаться с драконами. Что еще ты умеешь?
     Дон подумал, что все-таки нашел в себе силы преодолеть болота и заросли во время бегства. Но все это лейтенант уже знал; это ясно доказывало, что он действительно настоящий "пожиратель тумана", хоть и прожил долгое время на Земле. Он решил, что нет смысла говорить о том, что узнал, обучаясь в школе на Земле. Басби, наверное, это не заинтересует.
     - Ну что еще я могу? Я умею мыть посуду.
     На лице Басби появилась слабая улыбка.
     - Вот это ценное качество для солдата. И тем не менее, Харви, я очень сомневаюсь, что ты подходишь для военной службы; на этот раз это не будет похоже на военный парад. Мы будем существовать за счет того, что сумеем добыть сами, и нам никто не будет платить жалованья. Это означает, что мы будем голодать, зарастать грязью, постоянно будем в походе. И ты не только рискуешь быть убитым во время военных действий - если тебя поймают, то просто сожгут, как предателя.
     - Да, сэр. Об этом я уже подумал прошлой ночью.
     - И все же хочешь вступить в армию?
     - Да, сэр.
     - Подними правую руку.
     Дон поднял руку.
     - Клянешься ли ты торжественно в том, что будешь защищать Конституцию Республики Венера от всех врагов, внутренних и внешних, и честно служить в вооруженных силах Республики Венера в это трудное время до того момента, когда будешь демобилизован? Клянешься ли ты подчиняться приказам своего командира?
     Дон глубоко вздохнул.
     - Клянусь.
     - Очень хорошо, солдат. Тогда прыгай в лодку.
     - Есть, сэр!
     С этой минуты у Дона было много случаев пожалеть о своем решении - так, наверное, случается с каждым человеком, добровольно вступившим в армию. Но большей частью он был доволен, хотя, конечно, не признавал этого вслух: он приобрел солдатскую привычку постоянно жаловаться на войну, на погоду, на плохую пищу, на грязь и на глупость командиров. Такие жалобы заменяют профессиональному солдату приятное времяпрепровождение и даже хорошую пищу. Он обучался приемам партизанской войны: бесшумно ходить, наносить удар, исчезать в тумане до того, как поднимут тревогу. Те, кто обучился этому, - жили, а кто так и не смог научиться - умерли. Дон жил. Он научился и другим вещам: спать всего лишь десять минут, когда для этого была возможность, и мгновенно просыпаться при любом звуке, оставаться без сна всю ночь или даже двое-трое суток. У него появились складки в уголках рта, морщины на висках и белый толстый шрам на левом предплечье.
     Он не очень долго оставался под началом Басби. Вскоре его перевели в другое подразделение, передвигающееся на гондолах и действовавшее на территории между Куй-Куй и Нью-Лондоном. Они гордо называли себя "Рейдеры Марстена". Дон был прикомандирован к этому подразделению в качестве переводчика, знающего язык аборигенов. Большинство колонистов могло просвистеть лишь несколько фраз на языке драконов: достаточно, если хочешь что-нибудь продать или купить. Но очень немногие могли свободно пользоваться этим языком. Дон еще в детстве учился этому языку, и обучал его дракон, который относился к нему прямо-таки по-отечески. Его родители владели этим языком в совершенстве. До одиннадцати лет Дон практиковался в нем каждый день. Драконы здорово помогали бойцам Сопротивления; они не были по природе воинственными, но их симпатии были на стороне колонистов. Точнее сказать, они презирали солдат Федерации. Колонисты смогли ужиться на Венере и сделать эту планету своим домом именно потому, что научились мирно сосуществовать с драконами. В этом и состояла "просвещенная политика", которую начал проводить еще Сайрус Боконон.
     Человеку, рожденному на Венере, даже в голову не приходило сомневаться в том, что раса драконов развита и цивилизованна не менее, чем человеческая. Но для большинства солдат Федерации, оказавшихся на этой планете впервые, драконы были безобразными животными, не способными даже к человеческой речи, которые, тем не менее, вели себя вызывающе, требуя привилегий, на которые ни одно животное не имело прав. Такое отношение гнездилось в подсознании. И никакие приказы по войскам федерации, никакие дисциплинарные взыскания не могли исправить положения. Это еще менее поддавалось разумному объяснению, чем любое аналогичное явление на Земле: ненависть белых к черным, не евреев к евреям, римлян к варварам и так далее. Даже офицеры не могли воспринимать это правильно - ведь они не родились на Венере. Даже главный советник губернатора, хитрый и талантливый Стенли Бенкфилд, не может выиграть в глазах дракона, если ведет себя так, чтобы понравиться ему, и в то же время хлопает его ладонью по голове и говорит свысока.
     Имели место два серьезных происшествия: один дракон из Нью-Лондона, тот самый, которого Дон видел у здания "Таймс", был серьезно обожжен огнеметом, а он был совладельцем местного банка и крупным пайщиком во многих предприятиях по добыче тория. Еще худшее случилось в Куй-Куй; там дракон был убит по недоразумению, открыв свой рот в неподходящем месте и в неподходящий момент. Этот дракон был связан родством с теми, кто происходил по прямой от Священного Яйца.
     Может, этого было и недостаточно, чтобы оттолкнуть эти высокоразвитые создания, каждое из которых физически было не слабее, скажем, трех носорогов или среднего танка. Нужно напомнить, что драконы не воинственны, и война вообще непонятна им. Для достижения своих целей они использовали совершенно другие методы.
     Когда Дону по службе приходилось говорить с драконами, он расспрашивал их о своем друге, Сэре Исааке, при этом, конечно, называя его венерианское имя. Он обнаружил, что даже те, кто не знал его лично, слышали о нем. Еще он обнаружил, что, когда он упоминал о знакомстве с ним, это сразу поднимало его престиж в глазах драконов. Но сейчас он даже не пытался связаться с Сэром Исааком: во-первых, не представлялось случая, а во-вторых, уже не было нужды просить его о переводе в Космическую гвардию, поскольку ее уже не существовало. Не один раз он пытался узнать, что же случилось с Изабель Костелло.
     Он расспрашивал беженцев, драконов, бойцов Сопротивления, которые довольно свободе переходили через линию фронта, но так и не нашел ее. Однажды он услышал, что она якобы была в лагере на Ист-Спит, по другим сведениям, они с отцом были депортированы на Землю... но ни один из этих слухов не подтвердился.
     Он все чаще думал, что она была убита в самом начале войны. Он горевал, конечно, об Изабель, а не о кольце. Но что же это за кольцо, за которым охотятся на двух планетах?
     Так ничего и не надумав, Дон решил, что Бенкфилд, несмотря на весь свой опыт, ошибся: самым важным было, наверное, не кольцо, а оберточная бумага, и агенты ИБР были просто недостаточно умны, чтобы догадаться об этом. Затем он вовсе перестал думать о нем: кольцо потеряно, и теперь уже ничего не поделаешь.
     Но от намерения попасть на Марс он не отказался. Когда-нибудь война окончится и корабли снова полетят туда, а пока не было смысла расстраиваться по этому поводу...
     Его рота была рассредоточена на четырех островах, что к юго-западу от Нью-Лондона. Они стояли там уже три дня. Это, пожалуй, был самый долгий привал. Дон был прикомандирован к штабу, находился на том же острове, что и капитан Марстен, а в данный момент дремал в гамаке, подвешенном меж двумя деревьями.
     Посыльный из штаба нашел его и разбудил, тряхнув гамак. Дон немедленно проснулся и инстинктивно схватился за нож.
     - Спокойно, - сказал ему посыльный. - Старик хочет тебя видеть. Дон в крепких выражениях высказался по адресу капитана, но все же покорно поднялся на ноги. Он смотал гамак и засунул его в карман. Гамак весил всего четыре унции и, конечно, стоил весьма дорого. Дон прихватил и оружие. Командир роты сидел за полевым столиком под навесом из срезанных ветвей. Дон подошел к нему и козырнул. Марстен взглянул на него и сказал: - У меня есть для вас особое задание, Харви. Вам придется отправиться немедленно.
     - Что, изменился план?
     - Нет. Но вам не придется участвовать в налете сегодня ночью. Довольно важная персона из драконов нуждается в переводчике. Вам придется поехать к нему сейчас же.
     Дон помолчал.
     - Вот так штука! А я надеялся участвовать в ночной операции. Нельзя ли отправиться к нему завтра? Дело в том, что эти создания довольно терпеливы и время для них значит мало.
     - Хватит, солдат. Я даю вам увольнительную в соответствии с распоряжением штаба. Вы можете отсутствовать, сколько понадобится.
     Дон резко ответил:
     - Если мне приказано куда-то направиться, это вовсе не значит, что я в отпуске. Я остаюсь при исполнении служебных обязанностей.
     - Харви, вы, оказывается, изрядный зануда.
     - Так точно, сэр.
     - Положите ружье, снимите знаки различия; вы отправитесь под видом этакого славного парня-фермера. Возьмите про запас несколько весел. Ларсен отвезет вас. У меня все.
     - Есть, сэр. - Дон повернулся, шагнул к выходу и добавил: - Счастливой охоты, капитан.
     - Спасибо, Дон, - улыбнулся Марстен.
     ...Первая часть пути пролегала по каналу, такому узкому и извилистому, что приборы видели не далее невооруженного глаза. Большую часть пути Дон проспал, положив голову на мешок с подгнившим зерном. Он не думал о предстоящем - несомненно, начальник, к которому он был направлен переводчиком, кто бы он ни был, объяснит, в чем будут заключаться его обязанности.
     На следующий день они добрались до берега Великого Южного моря, и Дон перебрался на какое-то странное судно - плоское, пятнадцати футов в поперечнике, с реактивными двигателями, с экипажем из двух бесшабашных юнцов, которые не боялись ни врагов, ни болот. Корабль был накрыт конусом из полированного металла для защиты от обнаружения с воздуха - в этом случае конус действовал как рефлектор и лучи отражались к источнику. Но главным преимуществом этого суденышка была скорость.
     Дон плашмя лежал на дне, держась за поручни, и думал о преимуществах полета над водой с помощью реактивного двигателя, а сумасшедшая лодка тем временем скакала по поверхности моря. Дон старался не думать о возможности столкновения на такой скорости с плавучим бревном или с одним из крупных обитателей моря. Они прошли около трехсот километров менее чем за два часа, потом судно замедлило ход и остановилось.
     - Конечная станция, - сказал один из моряков. - Приготовьте ваши багажные квитанции. Женщины и дети поднимаются по центральному эскалатору.
     Антирадарная крышка открылась. Дон поднялся на затекшие ноги.
     - Где мы находимся?
     - "Драконвилль-на-болоте". А вот и комитет по встрече. Осторожнее на ступеньках.
     Дон напряг зрение, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь сквозь туман. Казалось, на берегу стояли несколько драконов. Дон шагнул прямо в грязь, зачерпнув в ботинки, потом выбрался на твердую почву. Сумасшедшее судно накрылось своим конусом и, завывая моторами, отправилось в обратный путь. - Могли бы хоть помахать на прощание, - пробормотал Дон и повернулся к драконам.
     Он растерялся: вокруг были одни драконы, а у него не было никаких инструкций, что делать в таком случае. Он подумал, что офицер, который должен был его встретить, опаздывал.
     Драконов было семь. Дон окинул их взглядом и вежливо поздоровался на языке свиста, снова подумав о том, как трудно их различать. Затем дракон, стоявший в центре, заговорил с ним по-английски с акцентом, от которого так и тянуло жареным картофелем, рыбой и Лондоном.
     - Дональд, дорогой мой! Как я счастлив снова видеть тебя! Ерунда!